Черный рынок

Первое сообщение в теме :


Здесь продают ТОЛЬКО бумажные фонари! На черном рынке можете купить все: от безобидных травок, до смертоносных ядов и проклятых вещиц… от артефактов до живых рабов… Особенно сейчас в ходу мясо русалок, говорят, что после употребления – появляется удача по жизни… НО здесь продают ТОЛЬКО бумажные фонари!

В другой день Нира, пожалуй, застыла бы от ужаса, видя демонстрацию нечеловеческой мощи маленькой девчушки, однако сегодня завести себя было уже не так просто. Должно быть, за минувшие дни запас страха и горя жрица уже израсходовала, и сейчас вид хрупких ручек, надвое разрывающих тело, казался чем-то абсолютно заурядным. Просто возможность припрятать ключ под юбку, пока желтоглазка занята.
— И чем она отличается от тебя? Ты – не вечная бесплатная, бесправная прислуга? Ты – не собственность, не мебель? Не закончишь, как твоя сестрица, в желудке у Цу Дэ? Можешь не выполнять указы матери? Можешь уйти отсюда, когда пожелаешь?
Но всё равно смотреть было непросто. Не могла рыжая принять такое положение дел. Это было равносильно тому, что приравнять себя к такому же скоту. Кто-то рождается не с тем цветом глаз, кто-то получает не те силы – и всё, можно пользовать по полной?
«Так быть не должно. Имей я достаточно силы, чтобы…»
Но она не имела уже, кажется, совсем никакой. Ни денег, ни связей, ни магии, ни жреческого дара – ничего. Даже холёную красоту перечёркивало брюхо.
Её привычное место в мире, плод многолетних трудов, заработанное, может, не потом и кровью, но добытое в интригах и бессонных ночах, выстраданное, – исчезло как дым, стоило перейти Врата.
Ведьма пустыми глазами посмотрела на протянутые ей "дары".
— Сердце, печень… Знаешь, мне бы больше пригодились мозги, — рыжая вяло усмехнулась, — Вылечит, говоришь? Ха! На кой ей это гхыр? Ей ведь всё равно, мертва я иль жива, радуюсь или страдаю. Я для неё такой же скот, какое ей дело до моих синяков? Это что, дрессировка? – Нира скептично покачала головой, — Ладно, пустое. Спасибо, наверное.
«Ничего. Когда-нибудь я что-нибудь придумаю. Ну а пока… Не напрасно же бедняжка умерла, верно? Может, быть сожранной не так уж страшно, если сравнить с иными… перспективами»
Ведьма обеими руками взяла маленькое сердце и впилась зубами в упругое жесткое мясо.
«Сначала накормить, потом убить. Кажется, это не слишком гостеприимно, да?»
Сердце было совсем маленьким, меньше девичьего кулака, но состояло из одних только мышц, и Нире приходилось отрывать зубами и долго жевать каждый кусок. Тёплая кровь заполняла рот, бежала по подбородку и шее, вновь пачкая совсем новую одежду.
«Кровь да боль – вот тебе и всё жречество»
От вкуса её мутило, но голод помогал удержать в желудке сырое мясо. Когда становилось совсем тяжко, жрица просто закрывала глаза и снова жевала и глотала, жевала и глотала, жевала и глотала. Печень и лёгкое были куда мягче и нежнее сердца. Главное – не думать, просто есть.
Наконец все было закончено. Липкими пальцами она поднесла к губам последний кусок и заставила себя проглотить его, а после выжидательно посмотрела на желтоглазку.
«Этого хватит?»

Сосредоточившись на поедании человечины (ну или почти, кто там по расе была эта девочка?), Нира могла и не заметить, как все синяки на ее теле постепенно проходили, будто были всего лишь грязью и сейчас их кто-то вытирал чистой тканью. Поре6з на щеке сначала зарубцевался, а потом и вовсе исчез. Да, ребенок лечил ее, однако жрицу все равно немного подташнивало и не только из-за того, что именно она ела. Весь ее организм как будто отвергал эту плоть, это мясо. Быть может дело в нравственных устоях молодой женщины? Или же… подобному повороту событий противилась ее суть светлой жрицы?
- Я помогаю матери и у меня нет желаний ее покинуть. Я слушаюсь только ее и никому не прислуживаю, а когда я умру, то снова стану с матерью единым целым, - спокойно произнесла желтоглазая девочка, нагибаясь и подбирая ту часть тела, которая была с головой.
Зря, очень зря жрица пошутила о своих вкусовых желаниях, потому что этот ребенок, как и подобные ему – юмора не понимал. А потому, как только рыжая задала свой вопрос – послышался новый хруст вскрытия черепной коробки голыми руками.
Да, Маркусу и Тирию очень повезло застать желтоглазую девочку врасплох и убить ее до того, как она успела что-то сделать, иначе бы… неизвестно, как все закончилось.
Отшвырнув от себя верхушку черепа вместе с волосами, расколов тот как орех или быть может какую-то ракушку, желтоглазка взялась обеими руками за мозг, покрутила его то в одну, то в другую сторону и выдернула из черепной коробки, протягивая дорогое угощение Нире.
- Поешьте и отдохните, - в мертвом безэмоциональном голосе сквозила забота или… девочка мстила О’Берн за сравнение ее с бесправным разорванным трупом на полу?

Магичка осторожно пошевелила лопатками и потрогала подушечками пальцев кожу на шее и скуле, но боли не ощутила. Не соврала желтоглазка. Натуральная дрессура – пряник за нужный ребенку обед и кнут за неприятный монстру Свет. Заботой тут даже не пахло.
Только вот странное дело – на этот раз жуткая трапеза проходила не так легко, как пару часов назад. Гадливость оставалась не только на душе, но и в теле.
«Это что, запоздавший токсикоз?»
— Отсутствие желания и отсутствие возможности – это разные вещи, милая моя, хоть и могут сочетаться. Кстати, у тебя есть имя?
Разболтавшаяся людоедка даже сначала не поняла, для чего девчушка снова берется за распоротое тело – убрать, что ли, хочет?
А вот когда поняла, то все мысли уже вертелись примерно на фразе «Ох-ты-ж-гхыр-драть-тебя-с-солью!!!»
Побелевшая чародейка ошалело посмотрела на протянутый ей орган и попыталась изобразить на лице подобие любезности:
— Благодарю, конечно, но это была шутка – в меня, право, больше не влезет. Можешь угоститься сама, если желаешь, а я…
Что там Нира собиралась сказать – загадка, потому как рыжая только и успела рвануть с кушетки к оставленному у ванны пустому ведру для воды, прежде чем внутренности у неё скрутило, словно в живот лягнули, и жрицу вырвало так обильно, что не было возможности перевести дух.
«Да чтоб я ещё хоть раз в жизни!..»
Нира откачнулась от ведра – с губ тянется нитка красной слюны, глаза на бледном лице испуганно выпучены, – и глухо закашлялась да затряслась всем телом, прежде чем извергнуть из себя новую порцию рвоты, отторгая с таким трудом поглощенное мясо.
Наверное, не стань желтоглазка проводить своей сестрице трепанацию черепа, ведьма ещё и сумела бы удержать ужин в себе. Как ни крути, а О’Берн обучалась лекарству и к виду крови и анатомированных (правда, обычно куда более изящно) тел была ещё хоть сколько-нибудь привычна. Но вот сцена такого варварского вскрытия головы медичку, видно, доконала.
Наконец, жрица выблевала всё, что смогла, и отстранённо посмотрела на оставшееся в ведре непереваренное мясо. Судя по количеству, в желудке ещё наверняка могло что-то оставаться и достаться ребенку, но больше выворачиваться на изнанку Нира не собиралась, и дрожащей рукой вытерла рот.
— Знаешь, у степных дикарей в моём мире бытовало поверье: если беременная женщина сумеет целиком съесть сырое сердце жеребца, то сын её непременно сделается силён, бесстрашен и быстр. А если бедняга давилась кровью или исторгала мясо, то это дурной знак: дитя может оказаться мертворожденным, хилым или уродливым. Или – что хуже! – даже родиться девочкой.
Нира слабо улыбнулась.
— Это, конечно, был не жеребец, но вроде все сходится.
«Ну, я пыталась»
Поднявшись, чародейка тщательно отмыла с себя следы крови в остывшей воде и несколько раз прополоскала горло и рот, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса.
— Пожалуй, мне лучше перейти ко второму пункту, да?
Измотанная жрица свернулась клубочком на жёсткой кушетке, отвернувшись от своей надзирательницы и положив под голову свернутое полотенце вместо подушки. Сейчас она отчаянно скучала по перьевым матрацам и мягчим одеялам и надеялась только на то, что хоть разум у нее от потрясений и протрезвел, выпитый давеча ром всё же поможет ей заснуть.
Избавит от снов, если быть точнее.

Девочка спокойно наблюдала за тем, как жрицу выворачивает наизнанку, продолжая держать чужие мозги, не шевелясь и ничего не говоря. Желтоглазая раскрыла рот лишь, когда Нира заговорила о поверье.
- О том, что у Вас родится девочка – я говорила с самого начала, - напомнила она, посматривая на рыжую и двигаясь к ней, стоило Нире прилечь.
Конечно же, мозг никуда выбрасывать не собирались, тем более что жрица, скорее всего, должна была вскоре снова проголодаться, а потому серое вещество уложили прямо на пол рядом с головой отвернувшейся Светлоокой мученицы.
Постояв немного, девочка удалилась, но не далеко, она просто уселась возле входа у стены в коридоре, так, что Нира ее видеть не могла. Дверь никто не прикрывал, вход обманчиво казался свободным.

- Пошевеливайтесь! – раздался властный женский голос.
Пока чернокожие наемники таскали товар и клетки с детьми в огромную повозку, запряженную одним не менее мощным существом, по виду напоминающим носорога, только по размерам намного его больше, с трудом умещающимся в проходе подземелья, в котором все и происходило;
женщина в дорогом необычном наряде с тремя катанами в ножнах на поясе, ходила туда-сюда и пристально следила за сборами.
- Рассчитывайте так, чтобы зачарованная клетка могла влезть, можно брать не всех детей, - новое указание от отворачивающейся от клеток с детьми, женщины, не замечающей, что в одной из запертых клеток происходят некоторые изменения – исчезает привычная похожая на остальных девочка и появляется другая, не похожая на тех, кто там сидит. Однако в общей суматохи на Даниэлу внимания не обращают, ну, разве что другие девочки не без интереса рассматривают ее, но ничего не говорят.

В себя Амалур пришел в темнице, в подвешенном состоянии, висящем на цепях, прикрепленных к потолку. На руках и ногах у демона были стальные браслеты, блокирующие все его расовые способности, да и магию тоже.
Мужчина был раздет до пояса, а весь имевшийся у него инвентарь – лежал рядом на полу.
Что примечательно, болезнь, владевшая его разумом – отступила. Амалур помнил, как отлетел от удара Морфикуса и… все, дальше провал. И вот он уже в темнице, не в самом лучшем состоянии, к тому же не один. Рядом с входом стояла желтоглазая девочка в нарядном кимоно лет десяти и пялилась на него, как баран на новые ворота.


_________
Очередность: Нира, Даниэла, Амалур.

Увы, нормально уснуть Нира никак не могла. Только проваливалась в тревожную полудрёму, где-то на границе яви. Не давала покоя мысль, что это, наверное, последний час, когда она ещё может распрямить спину и вытянуть ноги, не уткнувшись в прутья.
Жрица повернулась на другой бок, просунув руку под полотенце-подушку. Как будто можно вот так, перевернувшись, оставить все тревоги на другой стороне кровати. Щека коснулась чего-то мягкого и теплого, и ведьма на мгновение радостно улыбнулась – как здорово снова спать рядом с кем-то! – а потом открыла глаза и испуганно взвизгнула. Схватив оставленный в лучших кошачьих традициях подарок, рыжая резко отшвырнула его прямиком во второе, не запачканное ведро. Рука, когда Нира её обтёрла о подол юбки, безудержно дрожала, да так, что даже смех разбирал. Хотя вышел не смешок, а гнусное фырканье. Интересно, мозги в ведре растеклись? Она снова фыркнула. Да какая разница, в сравнении с тем, что ей довелось увидеть, пережить! Трясучий смех все никак не унимался; сипло, с противной дрожью вырывалось дыхание, ребра содрогнулись в спазмах рыдания, в горле булькало, а лицо безудержно скривилось. Дурь какая-то. Но тело не давало остановиться. Нира упала боком обратно на кушетку и тщетно била в сердцах ладонью, чтобы унять, заглушить приступ слезливости.
« А впрочем… Я здесь одна. Без свидетелей. Никто не увидит, а я никому не скажу. Можно и заплакать. Выплакаться. Выплакаться в последний раз. Потом уже опять нельзя будет плакать. Нет зрелища более жалкого, да?»
И она заревела, как ребенок – беспомощный, брошенный, отчаявшийся. Захлебываясь слезами, сотрясаясь от рыданий всем телом. Сейчас из глаз ее лились все страхи, все страдания последних дней. Лежа в кровати, она пытала себя своими потерями.
Происшедшее мешалось с тем, что могло или должно было произойти. Вот гуляющая магичка зорко смотрит под ноги и замечает предательский портал прежде, чем они с паладином в него проваливаются. Или просто обходит стороною странные Врата. Вот она соглашается с разноглазым и покидает ненавистную темницу. А может, остается в крепости Карлиониса и находит способ бежать, никогда не связываясь со Жнецом. Или вот ей удается найти для Грегори правильные слова и в решающий момент мальчишка остаётся с ней, а не взрывается чёрной жижей, как в страшных сказках. Тогда она, Нира О’Берн, добирается до золотых драконов, а может, даже возглавляет оборону и встает на баррикадах с поднятым мечом и в окровавленном нагруднике, как на пламенном полотне о битве при Ясноводной Крепости, виденном ею однажды на стене в какой-то безвкусной лавке.
Сплошь безумие. Ворочаясь, она это сознавала, прикидывая, не сошла ли с ума. Тем не менее фантазии не покидали.
Нира замечала что-то краем глаза, и вот она уже лежала на спине, а между ног сопел и пристраивался оголенный Дзынь. И тогда ее волной окатывал липкий страх, которого она тогда даже не ощущала, и жрица испуганно вскакивала, и безостановочно бродила по комнате, покусывая губу и притрагиваясь к остриженным волосам, и что-то бормотала, как умалишенная, а вокруг звучали голоса, все те же голоса.
Если бы она была покорнее со Жнецом… Если бы не требовала и напирала, не выкаблучивалась, а просто просила – до того, как стало слишком поздно, - то у неё получилось бы остаться с Дракономатерью, вместо… Жрица в мучении зажмурила заплаканные глаза.
Но рыдать вечно от глупой жалости к себе не вышло бы даже у неё. Вот рыжая всхлипнула в последний раз, высморкалась, утерла холодной рукою нос. Всё это в прошлом. Жизнь, которая у нее была, – в прошлом. Женщина, которой она была, – в прошлом. Сломанного не починишь.
Но плакать о былом смысла нет.
Вся дрожа, магичка снова умыла раскрасневшееся лицо. Жизнь, которая у нее была, не просто осталась в прошлом – ее украли. Мальчишка не просто умер, он пред тем её предал и продал – Ио подтолкнул его к этому. Нира с усилием сжала трясущиеся пальцы.
«Ничего. Никто у меня рождаться не будет – ни девочки, ни чудовища. Если одно орудие непригодно, попробую другое. Не ножом, так магией, а? Ведь не зря она так боится света»
Рыжая шмыгнула носом и посмотрела на свои руки.
«Ну да. Только и надо сделать, что отыскать в этом гребаном мире хоть одного светлого мага и уговорить его попробовать поджарить ребенка у меня внутри. Да раз плюнуть!»
Нира осторожно взяла с пола огарок свечи и выглянула за дверь – меленькая надзирательница обнаружилась крайне быстро. На миг стало немного стыдно, но тут же ведьма напомнила себе, что желтоглазка – просто безымянная мебель, и глупо стыдиться перед каким-нибудь стулом.
«Или разделочным ножом»
— Сколько у меня ещё времени? – бесцветным голосом спросила жрица, — Можно немного прогуляться, хотя бы по коридорам? Насидеться-то еще успею.

НАЧАЛО ИГРЫ.
После встречи с карликовым, на вид добродушным старичком для Даниэлы прошла, кажется, целая вечность. Она не поняла, что произошло: внезапно зрение ее помутнилось, свет заволокли черные мушки, исчезли все звуки, и наконец остался только страх, засевший змеей и шевелящийся глубоко в груди. Она не теряла сознания, но и не могла чувствовать своего тела, свободно повисшего в пустоте.
Состояние это прервал неуклонно нарастающий шум: какие-то крики, звон, грохот тяжелых передвигаемых предметов, топот и громкое фырканье явно крупного животного. Постепенно Дана почувствовала под собой твердую поверхность, а в нос ударила вонь от смеси пота и навоза. Было сыро и зябко, как в подвале, отчего холодели босые ноги ребенка. Последним вернулось зрение. Дана заморгала отвыкшими от света глазами, на которых проступили слезы, и на секунду непроизвольно прикрыла лицо руками. Первое, что она увидела было подземелье, освещенное мощным метающимся огнем факелов, и лоснящиеся в этом свете, черные тела людей, таскающих клетки...с животными? Однако, приглядевшись, Дана поняла, что ошиблась: тем, что шевелилось в клетках, оказались дети, такие же девочки, как она сама, но похожие друг на друга, как две капли воды. Однако самым ужасным открытием стало то, что в точно такой клетке сидела Дана! Ее соседки молча глядели на нее, и от этих изучающих взглядов золотых глаз девочка вмиг покрылась гусиной кожей. Хотелось сказать им: «Это ошибка. Я не одна из вас, меня не должно быть здесь», - однако она благоразумно прикусила язык. Ей не нравились эти безмолвные копии, но, похоже, что выдавать ее они пока не собирались. Плотно сжав губы, дыша только носом, девочка постаралась как можно дальше отодвинуться вглубь клетки, боясь издать случайный звук и ненароком привлечь внимание той поразительно красивой черноволосой женщины, что стояла, повернувшись спиной, рядом с клетками. От нее веяло силой и властью, а оружие на ее поясе красноречиво говорило само за себя. Почему-то у Даны создалось впечатление, что эта женщина не будет ни с кем церемониться, даже с ребенком. Девочка понятия не имела, что с ней сделают, если обнаружат у себя незваного гостя, однако то, что здесь ее вряд ли станут угощать медовыми пряниками – в этом она не сомневалась ни капли. Ко всему прочему ее по-прежнему мучил страшный голод, живот то и дело скручивали спазмы, за всю эту злополучную ночь она не сомкнула глаз и сейчас, пожалуй, была недолека от обморока. Ее держал только страх и бессознательная злость на несправедливость судьбы, вновь загнавшую ее в ловушку.

Квартал красных фонарей

Внезапная боль пробежала по всему телу, освобождая Амалура ото сна. Было довольно холодно и тихо – совсем не то, что он ожидал. Демон совершил резкий вдох, что положительно сказалось на работе его мозга, да добавило новой боли. Она стремительно пыталась взять верх, подчиняя волю плоти, но сознание дало достойный отпор. Мужчина, скрепив зубы в болезненном оскале, еле удерживает себя от ненужных движений.
«Судя по ощущениям, я пленник», - демон получает утвердительный ответ от железных побрякушек, которые содрогнулись от легкого движения руки. Шум цепей, скованные запястья – хоть не рассматривай. Но все же надо было.
Попытавшись открыть глаза, мужчина ощущает пронизывающий укол в голову,
- Ха-а, - тяжкий выдох; а потом и новая боль в голове. Жгучая такая. Демон решает окончательно расслабиться и собраться с мыслями, поскольку ощущает, что его силы крайне ограниченны - он понимает это по непривычному отсутствию регенерации. Тяжкие вздохи и выдохи, лихорадка, звон в ушах… И как люди с этим живут?
«Нужно убедиться, что я не один. Однако чувствую, что, если пошевелю хоть одной частью своего тела – худшей участи не избежать», - он продолжил висеть с опущенной головой.
У демона были большие сомнения на счет того, что его собираются убить сразу.
«Будут пытать или уже продали на мясо?», - как бы Амалур не пытался ворошить прошлое, он помнил только удар кота. Все остальное как в тумане, да еще и голова от этого процесса только разбаливалась.
«Я бы подумал, что ударился головой… Но боль хоть и похожа - симптомы несколько отличаются. Хотя я могу и путать…», - сплюнув, демон ощутил во рту неприятный привкус.
«Я должен экономить силы, поскольку эта боль своди меня с ума. Особенно в таком неудобном состоянии. Чертовски не люблю быть скованным.»
Если Амалур позволит себе измотать остатки сил в пустую, то это может вылезти боком. Сейчас ему требовалось трезвое мышление и какая ни какая сосредоточенность – все это сильно рисковало улетучиться, вместе с его рассудком. Конечно, он хотел попробовать что-то сделать, не дожидаясь трибунала и плетки, но в данном состоянии это было практически невозможно. И речь была о реальных попытках, а не героических бреднях. Если же на эту ситуацию смотреть немного с другого ракурса, то положение обязывало в любом случае измотать пленника. Неизвестно было ничего, абсолютно.
«Нет, так дело не пойдет. Если я продолжу изливаться потом, да сходить с ума – мне точно конец. Нужно что-то придумать. Срочно», - собрав волю в кулак, демон поднял голову и, открыв глаза, начал рыскать в поисках чего угодно. Первые секунды были ужасны: сначала все потемнело, потом помутилось – прям цирк какой-то.
- Ох, девочка, - уверенно проговорил мужчина, стараясь, сквозь боль и слабость, быть более внушительным. А потом продолжил, виляя головой в стороны, якобы рассматривая «обстановочку» дальше, - Я очень рад тут находиться, но из-за обстоятельств скоро пропаду.
«У неё желтые глаза. Не человек? Надо быть осторожней».
- Видишь ли, мне нельзя находиться на одном месте долго, поскольку я заключил договор с одним магом. Его зовут «Эвиан», рогатый такой. Меня скоро переместят, ох, - Амалур продолжил мотать головой в стороны, желая найти хоть одно подобие окна, - Не могу сказать когда, поскольку не вижу неба.
«Лучше этого бреда не выдумал… Мне нужно хмеля…».
- Можешь хотя бы снять меня отсюда?

- Не много, - холодно произнесла девочка, поднимаясь на ноги, продолжая подпирать спиной стену, - Оставайтесь в своих покоях. Скоро за Вами придут.
И не успела Нира ничего съязвить про «покои», как услышала позади себя:
«Мамочка!»
Если бы рыжая обернулась, то мгновенно переместилась из темницы на залитую солнцем поляну. Мирно щебетали птицы, жужжали насекомые и перелетали с цветка на цветок огромные яркие бабочки. Сорвавшийся ветер теребил легкое желтое платье на жрице, как и ее рыжие волосы, пряди свисали до самой талии и чуть вились.
- Мамочка! – в метрах пяти от Ниры стояла рыженькая малышка лет четырех с небесно голубыми глазами. Смеясь, она протягивала руки к О’Берн с растопыренными маленькими пальчиками, а поняв, что рыжая чего-то медлит, сама подбежала и обняла Ниру за ноги, не доставая до талии.
Некоторое время ребенок молчал, затем задрал голову, посмотрел на рыжую своими доверчивыми глазами и спросил:
- Почему ты хочешь убить меня, мамочка?
Сразу после этого иллюзия растаяла. Нира снова была в темнице, заляпанной кровью с останками ребенка на полу. На ней была все та же изгвазданная кровью туника, торчал живот, а волосы все также были коротки и голосов рыжая больше не слышала.

На Даниэлу так и не обращали внимания. Двое чернокожих мужчин несли довольно необычную, как по виду, так и по размеру пустую клетку, направляясь именно к повозке. Они не не заметили девочку, но почему-то так ничего и не произнесли, хоть и мазнули взглядами по странной пассажирке, видимо приняв ее за одну из рабынь. Начали закреплять клетку, необычность которой заключалась в странных непонятных письменах, выгравированных на прутьях, ну и сама клетка была намного шире, чем все остальные.
- Не забудьте о провизии! – продолжала командовать воинственная незнакомка, - Особенно это касается воды и эликсира жажды!

Так ничего и не ответив Амалуру, девочка развернулась и направилась на выход. Видимо она ожидала как раз-таки пробуждение демона и теперь отправилась кого-то звать, так что мужчина зря старался вешать ей лапшу на уши.
Вскоре в коридоре раздались тяжелые шаги и какое-то нытье.
- Дзыыынь… - послышалось совсем близко, а потом в дверной проем заглянул необъятный толстяк, из одежды на котором был лишь маленький клочок грязной тряпки, прикрывающий пах. На жирном и потном теле были заметны следы ран от ножа, уже не такие глубокие, но продолжающие кровоточить. От толстяка также воняло мочой, потом и какой-то гнилью. Одна из ран не зажила до конца, видимо попала грязь и сейчас по коже тек светлый гной, обильно капая на пол.
- Дзынь хороооший! – произнесло это толстое нечто и заползло в темницу к Амалуру, которая мгновенно стала слишком тесной для них двоих.
Толстяк некоторое время рассматривал демона, затем протянул руку и дотронулся до его груди, проведя потными пальцами до пупка.

Два часа, выходит, пролетели совсем незаметно. Ведьма уж изготовилась вставить свою желчную ремарку, как мысль прервал неожиданный крик с той стороны, откуда ну никак не мог исходить. Рука у жрицы дрогнула и часть расплавленного воска со свечи шлепнулась на пол. Неужели отголосок духа одной из погибшей девочек?
«Нет. Это глюки. Я просто-напросто изморена да истрепана. Там никого нет, там ни-ко-го нет»
Но когда рыжая обернулась, тотчас от изумления едва не ввинтилась в пол, как штопор в горлышко бутылки.
Вернее, не в пол. Не было его. Не было зловония тесной каменной остроги, не было разодранного тела и ведра с блевотой. Ничего этого не было, не произошло никаких ужасов – ведь Нира всё ещё был тонкостанной девицей, а отливающие золотом косы по-прежнему приятно тяжелили голову. От видений этих наразбавленная радость набухла в груди и вырвалась наружу коротким девчоночьим всхлипом.
«Ну да, и верно бесповоротно рехнулась, — глупо улыбалась, подумала жрица, — Сдвиг по фазе, причем четкий. Но какой же хороший»
Но была она здесь не одна. О’Берн заворожённо посмотрела на рыжую малышку.
«Это… я?»
Но нет, у Ниры глаза всегда были темнее, как глубокая вода, а у этой светлые, точно небо отражали. И так доверчиво она смотрела на ведьму своими незабудками, что хотелось нагрубить этой дурёхе, ударить, развернуться да уйти… или прижать к себе, как испуганную кошку, приласкать, пригреть, успокоить.
Неожиданно девчушка побежала к ней. Нира сделала шаг назад и вскинула руку, защищаясь, но ребенок обнял ее обеими руками и крепко прижал к себе. Странное, успевшее позабыться ощущение — быть так близко к другому человеку. Теплое. Руки самовольно опустились на затылок прильнувшей малютки, бережно гладя, точно девочка была хрустальной и могла разбиться.
Но вот видение растаяло, и Нира снова оказалась в своей кошмарной реальности, смердящей, как мясницкая лавка. Она покосилась на желтоглазку – заметила ли она что-то? Сколько Нира так простояла? Взяв себя в руки, магичка отстраненно справилась:
— Ты говорила про одежду, помнишь? И… Как насчет пары подушек?
«Достать нож, пырнуть девчонку, побежать, и…»
И ничего не выйдет, сколько раз уже обмусоливалось. Переступив через распотрошенную тушу, жрица вернулась в свою незапертую темницу. Украдкой оглянувшись, опустилась на кровать и наконец тихо обратилась к своему галлюциногенному пузу:
— А почему ты хочешь меня убить?
«Почему делаешь мне больно? Отбираешь силу и магию, а через четыре дня хочешь и жизнь, и дар мои отнять? Почему заставляешь делать… всё это, — жрица обвела взглядом вскрытую голову и распоротое тело ребенка, — Из большой любви, да?»
Да, видение было хорошо, и какая-то непотускневшая часть души на него явно ответила. Нира бы много дала, чтобы снова там оказаться.
Да только вот ведьма семь лет проработала с иллюзией и магией разума, и прекрасно знала, что ей попросту дурят мозги.
Простенькое, но качественное внушение. Чародейка бы даже похвалила – должно быть, постоянно вытягивая из нее магию, плод чему-то научился. Трогательное воззвание к чувствам и тому, что обыкновенно зовут материнским инстинктом. Игра на эмоциях с одной целью – спасти свою шкуру. И абсолютно точно не случайно сделанное в момент её смятения и слабости, страха и беспокойства. А ведь рыжая не впервой ведь думала о детоубийстве, но забил тревогу плод лишь тогда когда она пришла к выводам столь… интересным. Губы скривила шальная ухмылка.
«Испугалась?»

Происходящее в подземелье все больше и больше не нравилось затаившейся в клетке девочке. Ее не особенно тревожило, каким образом она попала туда, в конце концов, найти ответ на это девочка и при всем своем желании не смогла бы, а потому разум, натолкнувшись на необъяснимое, ненавязчиво обходил эту тему стороной. Она была далеко от дома, и точка. Важнее было сейчас разобраться в сложившейся ситуации и выбраться из нее максимально целой и невредимой. Точивший ее желудок голод неплохо прочищал мозги и добавлял мотивации, а первоначальный страх, охвативший девочку, прошел, лишь только она убедилась, что на нее не обращают внимания. Пусть и временно.
«Соберись и думай, если не хочешь сдохнуть тут», - жестко сказала она себе. Все это вокруг напоминало ей погрузку товаров на какое-нибудь судно: провизия, видимо, на долгую дорогу. Но если так...то этим товаром была она. Безумная догадка поразила ее: «Они отправляют их...нас в рабство». Краем глаза она заметила клетку, отличавшуюся ото всех. Она была пуста.
«Дожно быть, в ней будет нечто особенное», - отстраненно подумала девочка, - «нечто ценное».
Нельзя было сидеть вот так, в полной неизвестности, дожидаясь своей участи: «Эти копии могут что-то знать, но нужно быть осторожной». Так как все девочки были на одно лицо, Дана не могла определить, к кому было безопасней обратиться, поэтому шепотом, но достаточно громко, чтобы сквозь общий шум та могла расслышать, окликнула соседку, которая была ближе всех:
- Эй. Эй ты. Куда нас везут?

Девчушка успешно проигнорировала слова – и это было просто «превосходно».
«Стоило попробовать», - нервно дернув рукой, подумал демон; цепи «поддержали», не менее раздражающим звучанием. Все было крайне плохо. Так, что даже неизвестно!
«Великолепие во всей красе», - пролетела мысль, а потом и вовсе осенило, – точно, цепи. – Он внимательно посмотрел на то, что сковало его. Но в тот же момент потерял мысль; голова внезапно разболелась еще сильнее. Амалур недовольно замычал, последовательно закрыв глаза.
«Вылетело из головы, - он снова подумал о желтоглазой засранке, - похоже, что-то в этой комнате блокирует мои силы». Демон начал внимательно осматривать помещение вновь, игнорируя свою «замечательную» боль. На самом деле он давно участвовал во всевозможных передрягах, и подобные ранения были вполне знакомы – привычно. Амалур был в небольшом недоумении, поскольку не помнил почему находится в таком состоянии. Хотя догадывался: Морфикус постарался.
Признаться, демон был недоволен таким положение дел, и даже очень. Воспоминания о его разгоревшемся азарте отсутствовали, но какая-то обида все равно жрала изнутри. Он не помнил, как сильно хотел поиграть с котом, и, похоже, Морфикус был согласен на одну партию безумия.
Амалур устало выдохнул, пару раз – надо было отдать должное за то время, пока он усердно пытался обмануть девочку. Почти усердно. Это было ужасно, но требовало не малых усилий. Демон знал – сейчас что-то будет. Девочка ушла и не оставила пищи для разума, явно с какой-то целью, известной только ей. Предположительно, она пошла за местным душегубом, или иной проблемой. В голове летало пару мыслей.
«Девочка почему-то ждала меня, пока я очнусь. Если бы они хотели прибить меня сразу, то можно было бесцеремонно привести в сознание, изувечить еще сильнее – в поисках своей правды – да прибить словно муху, когда душа утолит тот или иной голод».
Конечно, он не отрицал, что местная шишка могла просто не найти времени; или состояние демона было ужасней некуда, вынуждая немного подождать; или его мучитель имеел специфичный взгляд на пытки? Помимо бесконечного потока дурных мыслей, демон хотел подумать и о способе своего спасения. Мысль была, но…
«Миргус», - это имя демона, который некогда стал должником Амалура. Сейчас можно было запросить свой долг обратно, и демон не постеснялся мысленно вызвать этого плута. Проблема была только в том, что это был другой мир, со своими правилами и законами – и одно из правил посылало пленника. Посылало далеко и не стесняясь. Амалур был слишком беспечен, он уже и позабыл о гноме, забыл о том, что не собирался влезать в проблемы, когда еще увидел карету. Ему даже и в голову не могло прийти: он в другом мире. Он слишком увлекся, любил влезать в авантюры, даже в ущерб себе – слишком расслабился.
«Не понимаю, совершенно не понимаю», - демон опустил голову и попытался расслабиться и в этот раз. Боль говорила - нет.
В коридоре послышались шаги, кто-то шел весьма неуклюже и что-то плел себе под нос. Амалур почему-то хорошо различал подобные мелочи, возможно, сказывается «некий тысячелетний опыт». Он лениво поднял голову и увидел пред собой ходячий смрад; впрочем, который не особо удивил его – было вполне ожидаемо встретить подобного засранца. Возможно, он даже не был человеком. Он был уродом.
Запах отрезвляюще ударил в нос, как и внешний «видок» засранца. В этот раз был прямой смысл: засранец – засраный урод, без доли чистого пятна. Амалур сдержался, не показал отвращения.
- Дзынь хороооший! – Лицо демона было одним большим: «Ты серьезно?». Он инстинктивно попытался ударить жирдяю в лицо, но цепи поумерили его пыл. Амалур почему-то попытался еще раз, только другой рукой – послышался недовольный «цок» - снова не вышло. Затем толстяк протянул свою руку и коснулся груди пленника – можно было выразиться: «коснулся плененной груди», но это было бы весьма некстати. От боли тело и так находилось в поту, теперь еще и «это».
В эту комнату, очевидно, пришел новый «искуситель» - настоящий профессионал, настоящий барин своего дела. Ему только оставалось облизать свой уродливый палец и кокетливо посмотреть на недоумевающего демона. Честно – Амалур не сразу понял «эти» замашки, но потом до него «долетело». Этот клочок ткани, наверное, говорил о том, что это тот парень местный «Адам», только вместо яблока он сожрал кусок говна.
«Прекрасно», - демон недовольно поднял уголок нижней губы. Нужно было признать, друзья Музы постарались на славу. Такая пытка была бы высшим пилотажем для многих, сомневаться не приходилось, даже ни на секунду. Геи-мучители – и как же он сразу не догадался? Голубой парень (в прямом смысле), да еще и в юбке… Как бы намекал; потом еще Мбагага со своим тряпьем – такое чувство – чтобы просто висело. Эвиан говорил за себя. Тайра – это, короче, была просто проверка от чернокожего, на самом деле, он просто хотел узнать ориентацию демона – гениально, Ватсон.
Шутки в сторону. Эти глупые мысли отвелись практически сразу – выбора не было. Собрав все силы, Амалур угрожающе заорал на урода, желая вырваться из цепей без каких-либо тормозов. Он не знал, как жирдяй отреагирует: ударит, испугается, ничего не поймет, ему это понравится… Было бы неплохо, если бы испугался. Это придало бы сил для безумной затеи.
Все цепи, что сковали жертву, резко затрезвонили. Пленник изо всех сил пытался вырваться, сомкнув пальцы на руках воедино дабы руки проскочили через отверстие с наибольшей (незначительной) легкостью. Если причина исчезнувших сил заключалась в цепях, то Амалур мог хотя бы попытаться поджарить жирдяя, перед смертью. Он намеревался сломать свои кости. Если магическая сила не вернется и после этого, то демон обречен.
Вопрос был в другом: получится ли? Толстяк мог помешать. Обстоятельства играли против. И это только вершинка айсберга. В какой-то момент демон дал волю лишь своему внутреннему зверю – разум прочь.

[av=http://s30.postimg.cc/4qh82ucb5/673108_zy.png]
Желтоглазая девочка не ответила на вопросы Ниры, она никуда не ушла и продолжала находиться возле входа, видимо страхуясь от каких либо непредсказуемых моментов. Неизвестно, что могло взбрести в голову светлой жрице, начавшей ни с того ни с сего с собой разговаривать.
Живот рыжей ничего не ответил. А может быть и не было никаких галлюцинаций, может быть она действительно после всего пережитого начала сходить с ума?
- Одежда для жрицы, - раздался тихий голос, в дверном проеме стояла еще одна девочка, она держала два свертка. В одном находилась просторное зеленое платье-туника с фонариками рукавами, оголяющими плечи, с шнуровкой на груди. По длине платье было чуть ниже колен. Материал был легким, но достаточно плотным, не прозрачным.
Второй сверток остался у девочки.
- Одевайтесь и пойдемте, - был дан тихий приказ.
Как только Нира переоделась, то уже две девочки повели ее по коридору в противоположную сторону от выхода в зал Цу Дэ.

Ожидания Амалура оправдались – толстяк испуганно отдернул руку, издал какое-то нечленораздельное блеяние и отступил на шаг. Вот только долго биться в цепях демону не дали, что-то метнулось в пространстве, а в следующий момент его шею сдавливали… чьи-то черные пряди волос?
Обладателя волос еще не было видно, но они заполнили всю темницу, и, кажется Дзынь хорошо знал, кому принадлежат волосы и чем ему грозит появление в этом месте.
- Нееет! Неееееет! – выдавил толстяк, а так как вход ему был заказан, то начал просто биться головой о каменную стену, при этом истерично завывая.
- В Инь Яне редко происходят какие-то волнения, даже, несмотря на то, что город с пониманием относится к самым разнообразным темным расам, - раздался тихий женский голос откуда-то из коридора, волосы меж тем продолжали прибывать, - Но ты умудрился выделиться, хотя совсем недавно посетил этот мир…
На дверной косяк легла рука, а острые длинные красные когти принялись его скрести. Вслед за рукой появилась женщина, волосы действительно принадлежали ей и казалось, жили своей собственной жизнью.
- Убить единственное в своем роде существо, способное вдохновлять и дарить прекрасное ощущение силы… - шептала женщина и ее почти не было слышно, ибо толстяк начал испуганно визжать, почти полностью напоминая загнанную на бойню свинью, - Все старания мистера Кто коту под хвост. Мастер больше не позволит использовать свое творение, он больше не совершит тех же самых ошибок. И все это благодаря иномирному демону…
Незнакомка подошла почти вплотную так, что Амалур мог заметить, что на женщине надето заляпанное кровью и какими-то жирными пятнами – светлое кимоно. Но не это было примечательным, а то, что у незнакомки отсутствовали глаза и кровавые дорожки текли из пустых глазниц по щекам, капая на одежду, черные пряди и пол.

В какой-то момент Нира и две желтоглазые девочки уперлись в тупик, но не все так просто и как оказалось - коридор в подземелье вел не только в зал для приемов хозяйки черного рынка.
Подойдя к стене, одна из желтоглазых девочек, та, что держала сверток – нажала на камни в трех разных местах в последовательности сверху вниз и… вуаля, стена с легким скрежетом начала опускаться вниз, чтобы Нира могла увидеть, что оказалась в достаточно просторных катакомбах, на этот раз хорошо освещенных факелами. Повозку, заполненную клетками с детьми, она также могла заметить, как и снующих туда-сюда чернокожих полуголых мужчин.

Некоторое время черноволосая девочка ничего не отвечала Даниэле, настолько долго это длилось, что ребенок мог ошибочно предположить – ее соседка и вовсе разговаривать не умеет. Но вот рабыня открыла рот и выдала тихое, страшное и совсем не успокаивающее:
- На смерть.
В этот момент одна из стен с легким дребезжанием начала опускаться вниз и вскоре Даниэла могла увидеть рыжеволосую женщину в положении и двух девочек, также похожих друг на друга, но отличающихся от тех, кто сидел в клетках.
- Неужели наконец-то явилась Светлоокая мученица? – чуть левее от Ниры раздался хорошо знакомый голос. Мингжу уже не выглядела такой измученной, какой Нира ее видела в зале приемов, сейчас женщина снова была готова… Да-да, видимо именно она будет сопровождать караван с рабами, в котором есть свободное место для О’Берн, на которое рабовладелица уже указывает рукой. Да, клетка шире и выглядит отличной от других, но это все-таки клетка.

Ни ответа, ни привета. С таким же успехом Нира могла разговаривать с каменной стеной, только у стены было бы эмоций побольше.
«Нечего сказать, да?»
В то, что увиденное было её собственным глюком, чародейка не верила. Уж её-то сознание не стало бы рисовать такие мелодраматичные сердцещипательные сценки. Однако то, что ребенок получил доступ к её мыслям, воспоминаниям и желаниям, да ещё и мог влить на восприятие, не могло не напрягать.
Томясь в ожидании, жрица, кажется, всё же смогла на несколько минут погрузиться в спокойную дрёму, без всяких снов. Разбуженная тихим окликом, она села, потирая лицо. Какое-то онемелое. Все равно что месить холодное тесто.
На содержимое поданного свёртка рыжая несколько минут смотрела с недоверчивым изумлением. С чего бы Цу Дэ так расщедрилась? Может, это – всего лишь проделка воспаленного разума? Очередная иллюзия, сладкое и такое желанное видение, которое сейчас растает, и вместо платья будут очередные лохмотья? Проказа ребенка, выказывающая, какой обманчиво счастливой маленькое чудовище может сделать ведьму, если она будет сотрудничать?
Чем бы это ни было, но выглядело оно просто замечательно. Далеко не лучшее платье, что ей доводилось носить, но в разы лучше того, на что рыжая рассчитывала. Напрягало только одно:
— А нижнее бельё в этом мире что, не в почёте?
Без нижних юбок платья в Сарнате таскали только шлюшки. Может, чародейка тоже не отличалась строгостью нравов, но вот нательное белье все же предпочитала иметь.
Впрочем, она так долго таскалась в одном исподнем без верхней одежды, что теперь не так уж страшно сделать наоборот.
Стянув грязную тунику и надевши обновку, рыжая повертелась в платье – и слегка воспрянула духом. Она уж и забыла, как хорошо зелёный оттенял рыжие волосы – траур вдова сняла лишь в день попадания в новый мир.
— Ну, как, хороша? – легкомысленно поинтересовалась она у желтоглазок. Ответ ей, впрочем, был не особо нужен.
«Жаль только, сапог не дали. Хоть бы даже и с каблуком – он-то от побега удержит не хуже цепей»
Одной рукой Нира взяла догорающую свечу, другой прихватила аккуратно сложенное полотенце и пару туник – Цу Дэ не обеднеет. Где-то между ними был припрятан и ключ от камеры. Зачем? Нира сама не до конца понимала – ведь никакой другой двери он все равно не откроет.
Впрочем, об этом знает только она, верно?
— Что ж, идём.
«Что бы там ни было, я это могу пережить. То есть, вообще-то, не могу, но… Ох»
Перешагнув через свой обед, жрица бесшумно двинулась вслед за девочками по бесконечно однообразному коридору. Тишину изредка нарушали лишь падающие на камень капли воска да звуки из закрытых дверей. Ворчание и всхлипывание, кашель и рыдания, тяжелое дыхание, тихие протяжные стоны. Порой кто-то кричал от боли. Это было что-то среднее между человеческими возгласами и животными воплями. Какой-то голос слева хрипло шептал и бубнил без остановки, точно крыса царапала стену, но что – Нира не слышала.
«Как там, интересно, тот белобрысый, что пытался оприходовать духа?»
Шаг за шагом – и казавшийся бесконечным туннель наконец кончился. То, что рыжая, сбежав из своей камеры, приняла за тупик, оказалось потайным ходом. Ничего удивительного, но сама бы она никогда не смогла подобрать нужную комбинацию - и как знать, не припрятаны ли ловушки под неверными камнями. Так что на всякий случай последовательность магичка запомнила.
«Не то, чтобы я планирую оказаться здесь вновь…»
Небольшие оговорки желтоглазок, подаренное платье – все это давало призрачную надежду на то, что клетки можно будет избежать. Но стоило открыться каменной стене, и чудесное видение свободы скрылось из виду, оставив лишь горечь. Чертовски глупо, но Нира до сих пор не разучилась надеяться на лучшее
На приветствующую её женщину ведьма смотрела удивленно, но не слишком. Словно, открывши дверь, увидела перед собой гостью, которую ожидала несколько позже
— Мингжу, — рыжая сухо кивнула с таким видом, словно была не здесь пленницей, а хозяйкой. Плечи назад, взгляд вперед, на губах холодная усмешка. Обычная манера для нее в те минуты, когда она умирала со страху, — Какая невероятная честь. Не ты ли постоянно твердила, что не занимаешься перевозами рабов, и то был случай единичный? — осведомилась Нира голосом безмятежным, как летнее утро, несмотря на то, что внутри все невольно оцепенело.
«Быстро же её подлатали. И, судя по всему, где-то здесь есть целый гардероб с одинаковыми нарядами специально для Мингжу. Больше ничего на тебе хорошо не смотрится, да, бедняжка?»
Нира обвела глазами снующие черные фигуры (нелюди?), выискивая белобрысого и Маркуса: может, у него хватит наглости вновь сюда явиться? Но нет, кажется, оба наёмника либо опаздывали, либо решили позабыть о сделках со жнецом и Цу Дэ. Смело.
Исчерченная рунами клетка внушала страх. Жрица так и не сделала к ней ни единого шагу, застыв прямо посреди прохода, как кошка. Для того, чтобы её сдвинуть, потребовались ы немалые усилия: по своей воле рыжая к повозке не приблизится.
«Так же неохотно человек бредет к виселице. Что ж, никому еще не удалось обмануть палача»
— В этом… Нет никакой необходимости. Я могу ехать сама, и у тебя будет больше места для этого скота – ребенок у меня постоянно требует еды, и до продажи все не дотянут. А стоят, чай, не копейки. Я же отлично держусь верхом, а вне прутьев буду куда полезнее.
«Однако, если тебя всё ж собрались вешать, попроси стакан воды. Никогда не известно, что может произойти, пока его принесут» 

Желтоглазая девочка тянула с ответом, хотя Дана не сомневалась в том, что та услышала вопрос."Боится заговорить со мной?" - внутренне напрягшись, предположила девочка. Она уже подумывала предпринять вторую попытку, как тут незнакомка открыла рот, произнеся всего одну фразу, от которой Дану невольно передернуло. Если бы та назвала место, пусть даже незнакомое, этого было бы достаточно, чтобы давать шанс, отсрочку, неясное, но хоть какое-то будущее. Однако одной лишь фразой, произнесенной едва слышным голосом, все это будто обрубили.
"На смерть?! Да что ты такое несешь?!" - чуть было не вырвалось у Даны. "Не могут же они просто забить нас, как скот,"- напрасно пыталась успокоить себя девочка. Наивность - вот чего точно не было у нее в характере. Она была склонна верить своей черноволосой соседке, которая явно не шутила, выдав подобное.
Спутанные невеселые мысли в ее голове прервал скрежет, эхом разнесшийся по подземелью. Повернувшись в сторону звука и вплотную прижавшись к прутьям решетки, Даниэла разглядела открывшийся в стене проход и тех, кто появился оттуда: две девочки, которые на расстоянии и из-за обманчивой игры теней казались точным отражением друг друга, и рыжеволосая женщина со вздувшимся животом. "А вот и ценный груз."- сообразила Дана, - "Значит, недолго осталось". Сердце испуганно трепыхнулось в груди. В это время женщина с клинками что-то сказала новоприбывшим. Как ни силилась Даниэла услышать хоть крохи их разговора, до нее долетали лишь неразборчивые звуки, никак не желавшие связываться в слова. Лишь по жесту женщины с клинками она поняла, что оказалась права, и клетка предназначалась для рыжеволосой пленницы. Похоже было, что женщины встречали друг друга не в первый раз.
От этой темной истории, в которую впутали Даниэлу, она приходила в отчаяние. Как ей поступить? Она умирала с голода, но раскрой девочка себя и... что изменится? Ее не отпустят, а, может, убьют там же, на месте. Оставалось только наблюдать, слушать и ждать любой возможности.

Когда жирдяй убрал свою руку, демон не смог сдержать свой смех. Ему было весело видеть этот страх и уродство в одном флаконе – прям завершенная работа мастера, только в плане извращения над людьми. Он подозревал, что такая тупая масса, как эта, может быть не способна адекватно реагировать на что-то агрессивно-внезапное. Обычно такие как он страдают от нехватки умственного развития, и это становится причиной весьма нестабильной психики – вот только в какую сторону будет идти развитие зависит от обстоятельств и, возможно, родителей. Этот парень вышел трусом. Видимо, Амалур не прогадал и все прошло успешно. Вот только долго радоваться своей маленькой победе ему не дали. Что-то внезапно влетело и сдавило шею, оставляя безумную попытку без шанса на реализацию.
«А я-то думал, как же мне помешают, - он попытался рассмотреть то, что его удерживает – это были черные волосы, - весьма экстравагантно». Тело стало ломить еще сильнее, а силы уверенно покидали каждую конечность, разбавляя это разве что еще и болью позвоночника. Кажется, он неплохо прохрустел. Ко всему прочему, дышать было довольно тяжело, от чего лицо покраснело, как помидорчик. Амалур улыбался, улыбался потому что ему было смешно, только на этот раз от своих собственных неудач, которые он, кажется, сам для себя и угадывал – великолепное зрелище. А почему нет? Он все равно в заднице, так хоть немного веселья перед тем, как начнется очередная порция «пинков и тумаков» от «Мисс Судьбы».
Толстяк начал истерично бить своей головой каменную стену. Идиотское зрелище. Амалур недовольно посмотрел на это, поскольку пряди не обещали интересной беседы. Кажется, он понял: трусом этот засранец вырос не по своей воле – его явно запугивали или почти так. Улыбка слетела с лица довольно быстро, демон посмотрел в сторону выхода, когда послышался незнакомый голос:
- В Инь Яне редко происходят какие-то волнения, даже, несмотря на то, что город с пониманием относится к самым разнообразным темным расам.
«Так, все-таки пряди говорящие. Темные расы? Город?»,- демон не совсем понимал к чему эта речь. Он был готов к абсолютно другому сочетанию слов.
Незнакомка продолжала говорить, но смысл все еще бродил где-то мимо. Демон пытался переварить что к чему: почему речь шла о иных мирах и городах. В следующий момент, когда показалась и сама женщина, Амалур наконец-то принял во внимание это большое количество волос. Слишком много, и они были живыми, словно змеи медузы; даже хотелось отвернуть голову в сторону дабы не попасть в каменный плен, но это нашлось крайне глупой затеей, от чего демон передумал. Она шептала – это почему-то успокаивало. На демона напала некая дрема, закрыв его левый глаз.
«Вдохновение?», - его наконец-то осенило. Неизвестная девица коснулась той части, о которой недавно были думы демона. Это помогло ему оттолкнуться и связать все более-менее воедино. «Муза… А-а, я думал, что это просто кличка. Умер, ха? Беда». Как бы ей сказать, что он убил его веселья ради? От части, выражая свою благодарность, только в весьма извращенной форме. Было тяжело: внезапно захотелось спать, а голову опустить толком не давали. Да и место не самое лучшее, чертов толстяк. Он визжал весьма отрезвляющее. Может и к лучшему.
Демон не знал кто такой «мистер Кто», но похоже он помешал кому-то очень влиятельному. И раз эта женщина знала о его планах, значит была не обычной «сошкой». К тому же, она выразилась «благодаря». Так может она находит это весьма полезным? Хорошо бы да, поскольку хотелось избежать мести от этого самого «Кто». Так же, было бы неплохо, если эта дамочка не с ним по одну ручку, ну или хотя бы имела свой собственный взгляд на вещи. Хотя с этим Амалур мог помочь…
Когда Цу Дэ подошла почти вплотную, демон смог разглядеть эту «красотку» повнимательнее: отсутствие глаз, постоянные слезы из крови, вся грязная и так далее – выглядит, как прекрасная мученица. «Прекрасная», разумеется, только в глазах такого как Амалур. Он находил такое существование весьма драматичным, поскольку оно больше похоже на страдание, которое он, кстати, не прочь подать и другим. Просто смерть?! Нет! Как скучно! Посмотрите на неё! Она еще и убивает наверняка! Демон сдержал восхищенную улыбку.
Чтож, пора было и ему высказаться, и он попытался, выдавливая воздух через сдавливаемое горло:
- Прикрахти… - демон выдержал небольшую паузу, пытаясь уловить, как лучше и в каких количествах ему удобнее будет говорить. Он смотрел прямо в пустые глаза Цу Дэ, пытаясь разглядеть в них смысл.
- Мы оба знаемх, что я сейчасх, - он выдохнул, а потом вдохнул, - не более чем червь в твоих владениях. Ты и этот «Кто» ничего не получите, если я просто умру – вам не вернуть былое с помощью моего трупа, - он говорил шепотом, выдерживая небольшие паузы.
- Демонов и в этом мире полным полном, не так ли? – а вот с этим стоило поспорить, поскольку Амалур тыкнул наугад. Удобная обертка для мысли. Он предположил это на основе её предыдущих слов о «довольно толерантном» городе.
- Смысл переводить меня на обычный скот, когда кандидатов на это и так пруд-пруди? Дай мне свободу… И не пожалеешь. Я верну долг, - на самом деле это была правда, несмотря на то, что демон никогда и ни с кем не считался. И этому была причина: он не привык воспринимать женщин вообще – а теперь одна из них позволить ему жить. Так-так, посчитаем, какой же это удар по гордости, если он оставит это как есть? И не только это могло взыграть, поскольку Цу Дэ была ему весьма симпатична. Как объект некой своеобразной, извращенной красоты. Если бы Амалур был обычным человеком, то он сравнил бы её с розой… Удовлетворяй она его стандартны «прекрасного».
- И еще, что стало причиной твоих слез? – чисто деловой интерес, который демон не смог удержать. Он еще и про толстяка хотел спросил, мол: не брат ли он ей? Но воздержался, поскольку ситуация не та…