Впадина Умбриэль

Первое сообщение в теме :


Одни называют это место - альтарем влюбленных, другие - источником долгожительства или молодости...
Помните ничто не дается просто так, все равно что-то важное вам - заберется...

Исключительный плюс телепортации парня заключался в том, что он мог не тратя энергию, "ману" как привыкли назвать ее маги, перемещаться на короткие расстояния максимум в десять метров. Да так быстро, что только успевай. Он мог бы и сам, с дерева на дерево, и даже после преодоления целого километра такими прыжками, Нико бы не устал, но сейчас, шла честная игра, в которой основной метод передвижения - телепортация. И если юноша перейдет на простые прыжки, то Савва либо решит, что его запас энергии исчерпан, либо он поддается. А при последнем того и гляди обидится. Каждое приключение маски - игра. По крайней мере для Алана. Он не знал, что думают о своих путешествиях его коллеги по работе, но сам он воспринимал все как игру. Веселую, а которой зачастую ставка - жизнь. И это необязательно жизнь парня. Это могла бы быть жизнь кого-то из членов команды, жизнь правителя или простого бедняка. Николя иногда очень нравилось эту жизнь медленно но верно уничтожать. Как тень следовать за жертвой, вселять в ее сердце страх, медленно рушить планы и жизнь, тянуть вниз на самое дно, а после, когда жертва уже готова покончить с собой - производить долгую пытку. Пытку, слушая стоны обреченного, постепенно лишая его то той части тела, то другой, и не давая откусить себе язык (при откусывании языка происходит большая кровопотеря, после которой всегда наступает смерть). Впрочем, наслаждение от данного действа, Алан получал лишь дважды. В мире Тистии, где задачей было "убрать" короля империи Талов, что слишком сильно богохульствовал, и в мире Крог, так же опустить главу инквизиции, что вырезал почти всех вампиров и оборотней континента. Взаимная нелюбовь к инквизиции возникла к парня с его первого похода в мир, когда он еще был "зеленым" и ничего толком не знал о своих силах. Уже тогда он мог подолгу сверлить любого представителя инквизиции взглядом, что не предвещал ничего хорошего. А все из-за того, что в первый день в том мире, его якобы "случайно" повели на костер, крича злобное "Ведьмак!" просто из-за того, что на нем была одежда родной Земли, по каким-то причинам не вписывающаяся в облик местных аборигенов. И если бы тогда не такой же случайный "дождик" и не нападение соседствующего с деревней клана вампиров - сожгли бы бедного маску, даже не догадываясь ни о его работе, ни о "великих муках", что поджидали его впереди.

Пейзаж стал меняться. Сейчас парень со скоростью равной скорости света телепортировался с дерева на дерева, иногда приземляясь на землю, но лишь для того, чтобы пару раз стрельнуть взглядом вглубь чащи, а после вновь устремиться вперед. А-ля ниндзя собственной персоны. Не хватает лишь преследователей или преследуемых. Поразмышлять на тему, кем бы могли быть "преследуемые" парень мысленно усмехнулся. Если бы было кого преследовать - Алан бы давно их догнал, просто увеличив скорость телепортации. Ведь скорость с которой он передвигался сейчас, и явно опережал Саввину на несколько прыжков - далеко не предел.
Тут появилась маленькая проблемка, пришлось в срочном порядке тормозить, и хотя для Нико тормоза - далеко не проблема, он не знал как так резко сможет затормозить девушка. "Как-нибудь остановиться" - с привычным пофигизмом решил парень, и сам остановился на последнем дереве чащи, нет не чащи, леса, а теперь уже и просто - скопища деревьев. Вид открывался потрясный. Чистое голубое небо с редкими кучерявыми облаками, со встроенным эффектом 3D. Бескрайнее поле, по которому гулял неспокойный ветер, заявляя свои права на эту пустынную местность. Трава в поле наверняка была где-то по колено Нико, даже учитывая его-то рост - в метр восемьдесят с хвостиком. Да еще и наблюдать всю эту красотень можно не с земли, а не такой уж и крепкой ветке дуба, благо парня деревяшка еще удерживает.

Ветер, не ожидая приглашения, сразу начал играться с волосами парня, развевая их то в одну то в другую сторону. Впечатляющий эффект так сказать, с учетом того, что волосы-то длинные, да еще и в хвост убраны, что только добавляло эпичности. Только сейчас можно было заметить, что этот путь юноша проделал босиком, собственно жалоб вы от него не дождетесь. Он вам ни какой-нибудь неженка. За полем была хорошо видна с высокого места, деревня, или может это чей-то домик, не суть, главное, там наверняка есть люди, а коли так, то количество вопросов парня резко сократится. Улыбнувшись неизвестно чему, он лишь тихо сказал, ведь Савва наверняка была уже рядом и слышала:
- Знаешь, а мне кажется, что будет очень весело...

:st2: Скалы Таласс (пора сменить обстановку )

Острова Андромеды :: Путь до греховного города

Влетевшая в каюту волчица не собиралась отдавать добычу. Скорее она огребет дном чугунной сковороды, а кок лишится добротных штанов, да куска жилистого зада, чем она отдаст оленину. Не раскрывая пасти, она угрожающе проворчала, пытаясь затормозить. Передние лапы с выпущенными когтями, поехали вперед, оставляя царапины на до блеска натертом полу. Задние лапы скользя, догоняли передние. Посторонний наблюдатель мог бы от души посмеяться с картины, как черная зверюга складывалась пополам, плюхаясь на пушистый хвост, до полного контакта со стеною, но челюсти держала крепко сомкнутыми.
Едва стоявший на ногах Лоэнгрин все же нашел в себе силы и противостоял коку. Лу в очередной раз зарычала, в ответ на обвинение в воровстве. Всклокоченная, она казалась в несколько раз больше и грознее, а перепачканная кровью морда выражала такую злость..
Если бы не капитан, лишился бы кок руки, неосмотрительно протянутой к шее герцога. Несибель уже напружинилась для прыжка, готовая бросить кусок такой упоительной оленины и вцепиться в руку моряка.
— Ар-рах-р-рр!— донеслось после упоминания о псине.
Капитан казалось признал свою неправоту и оставил их наедине. Только вот оборотница не успела поблагодарить Люттенхофа за пожелание. Он лег и, отключился. Лунита положила на пол мясо, решив, что с голодом разберется чуть позже. Она ткнулась носом в лицо мужчине, пачкая его кровью.
" Дышит ровно. Жара нет. Неуж-то спит?"
Она ела быстро, отрывая небольшие куски. Украденного было многовато для нее, но не бросать же. Теперь волчица напоминала переевшего щенка, с изрядно округлившимися боками. Уже заканчивая трапезу, она ощутила мягкий толчок и, дуновение свежего воздуха. "Прибыли",— догадалась. Решив, что немного времени у нее есть, Лу тщательно вылизала шерсть от крови.
— Долго не задерживаемся. Выгрузили ящики для Танелинга и уходим.
Топот ног и суета подсказывали, что капитан здесь надолго не задержится. Волчица приняла будить спутника, как это делают собаки, желающие выйти из дома и как можно скорее. Впрочем после такого плотного набивания желудка это не удивительно. Короче. Она бросилась вылизывать лицо герцога с таким напором, словно решила оттереть ему шрам.
— Какая идиллия,— хохотнул появившийся в дверях капитан.
— Моя миссия закончена. Попрошу освободить палубу.
Проснувшийся Лоэнгрин мог ощутить странное покалывание. Казалось что кто-то, или что-то прощупывает его тело. Каждую клеточку, каждый закоулочек. Так ненавязчиво, чуть щекотно.

----->Путь до греховного города

Сон на этот раз был крепким и спокойным. Лоэнгрин не видел ставших уже привычными в последнее время кошмаров – так отравленный организм ненавязчиво намекал ему о существующих проблемах, видимо. И если от кошмаров он просыпался в холодном поту, на этот раз просыпаться ему не хотелось вовсе. Где-то, словно сквозь пелену, он чувствовал, как по лицу его скользит что-то теплое и влажное. Но открыть глаза сейчас было выше его сил. Дремотная нега длилась до тех пор, пока герцог не услышал голос капитана. Резкий, с зычными нотками - он отчего-то сразу его запомнил. И теперь открыл глаза, поднимаясь. Провел ладонью по лицу, взглянул на Луниту, но ничего не сказал. А что тут скажешь? И так все понятно. Она хотела привести его в чувство и сделала это, как смогла. «Хорошо еще, ничего откусить не успела», - беззлобно хмыкнул про себя Люттенхоф.
- Где это мы? – Тихо проговорил мужчина.
- Там, куда я обещался вас доставить. – Лаконично ответил капитан, по такому ответу сразу стало понятно, что пытаться узнать от него подробности бесполезно. Придется выяснять их самим. А это бывает опасно для здоровья. «Хотя, куда уж хуже?», - подумал герцог. Как будто отступившая во время сна болезнь постепенно возвращалась, Лоэнгрин чувствовал, как дрожит от слабости тело, а на заслюнявленном волчицей лбу выступает испарина. Того и гляди сляжет в лихорадке. Но лучше об этом пока не думать. Он может ходить самостоятельно и без поддержки – это главное.
- Лунита, идем.
Он скользнул взглядом по оборотнице, она, похоже, основательно подкрепилась добытым трофеем, а герцог не был уверен, что его нутро примет хоть что-то из пищи. Особенно после качки на корабле. Люттенхоф решил, что не станет прощаться с капитаном, поэтому сразу, без лишних разговоров, направился по трапу на берег. «Что за черт?». Все это время у него было странное ощущение – тело будто пронзали тысячи тоненьких иголочек, как будто они оказались в центре какой-то магии.
- Лу, ты тоже это чувствуешь? Как будто колет по всему телу. А?
«Может, то место, куда мы прибыли, изучает нас, решает – пускать или нет?». Бред? Но других, более реальных предположений у него не было. А чувство это все не проходило. И когда Лоэнгрнин и Лунита ступили на берег, оно только усилилось.
- У кого бы узнать, где мы? – Герцог осмотрелся. Капитан за такие деньги мог бы и объяснить. Впрочем, уже то, что он без лишних вопросов взял их вместе с волчицей на борт, с лихвой окупало все. Как бы там ни было, они стали ближе к цели, и это значит, что его шансы победить свой недуг увеличились. Ненамного, но… Это уже кое-что.
- Лунита, там, на корабле… Ты мне лицо облизала? – Спросил герцог, решив немного разрядить обстановку и поддразнить обортницу, пока на их пути еще никто не встретился.

Странные ощущения герцога усиливались. Даже появилась легкая головная боль. (Видимо из за магического противодействия Лоэнгрина ментальному вмешательству.) Конечно назвать его ментальным можно лишь отчасти. Скорее всего его организм словно сканировали сотни малюсеньких щупалец, проверяя на что-то.. Коснулись, и отшатнулись. Так продолжалось, пока неведомая сила не исследовала мужчина от макушки до пяток, прогулявшись даже по внутренностям.
— Он практически мертвец.
— Да, но хо-о-орош.— шепот в голове Люттенхофа был чуть слышным и казался наваждением. Говорили двое и судя по голосам мужчина и женщина. Конечно разделение было относительным, ведь какое половое различие может быть у шарящих по организму щупалец. Он говорил резко, чуть щелкающе, а она растягивала слова, словно получала от этого удовлетворение.
— Хо-о-очу его,— простонала она. В ответ послышался щелкающий смешок.
— Ты всегда выбирала брутальных мужчин.
Голоса стихли, а герцог мог ощутить, как дурнота отступает, а ей на смену возвращаются силы и мужские тоже.. Причем не ясно с какого перепугу появляется желание, затмевающее то, что из памяти выдергивают воспоминания о последних мгновения жизни Эриана Кровавого. Далее пошли вздохи и всхлипы. Нечто пировало, получая неземное наслаждение от пищи в виде воспоминаний смерти и отчаяния.

Лунита двигалась так, чтобы в случае необходимости подхватить Люттенхофа на спину, тем самым не дать ему удариться о землю. Ну волк не человек и не стоит ожидать от него большего.
— Лу, ты тоже это чувствуешь? Как будто колет по всему телу. А?
На вопрос мужчины она встряхнулась, колыхнув объевшимся брюхом, и прислушалась. Ощущение вмешательства было настолько мимолетным, что не заостри Лоэн на нем внимание, Несибель пропустила бы мимо ушей.
— Ну-у, — протянула. — Наверное.
Здоровая оборотница не интересовала это место. А в голове всплыл разговор капитана с одним из команды.
— Впадина подлатает. Ну лишится он парочки воспоминаний и что?— произнесла волчица, внезапно вспомнившуюся фразу.
Второй вопрос, заданный спутником совсем не нравился Лу. Внутренний зверь наерошился. "Надо же что ты помнишь, а казался при смерти."
— Да у тебя на лбу сучье вымя пробивалось, вот я и лечила, по-волчьи. Честное оборотническое— фыркнула, презрительно приподняв верхнюю губу, от чего обнажились клыки, и нарочито небрежно поскребла за ухом задней лапой.
— Ба-а. Да у нас гости,— преувеличенно слащавый голос принадлежал женщине, одетой в мешковатое платье, скрывающее тело до самых кончиков пальцев. Она появилась из ближайшего дома, на котором красовалась вывеска с изображением водоворота. С одной стороны в него входит покрытая язвами женщина, а с другого выходит красотка с молочным телом. "Купель". Так пафосно именовалось заведение бывшее скорее всего постоялым двором. Незнакомка недвусмысленно уставилась на выпуклую часть мужских штанов герцога и со знанием дела протянула:
— Замеча-а-ательно!

- Ммм… - Люттенхоф наморщил нос в ответ на слова оборотницы. Умела Лунита отстегать словами. Ох, умела. Сколько раз зарекался Лоэнгрин придерживать вовремя язык, однако, желание поддразнить Несибель всегда оказывалось сильнее. За это он непременно и получал от нее. Хотя ему, порой, и казалось, что бравады Луниты скорее самозащита, чем желание обидеть собеседника. Значит, на то у нее есть причина.
- Ну, честное так честное. – Беззлобно отозвался Лоэнгрин, не став цепляться к словам. Сейчас его больше беспокоили собственные ощущения. И были они более чем странные. Сначала ему казалось, что он слышит какие-то голоса. Но герцог списал это на бред его сознания, отравленного ядом. Особенно, если учесть то, о чем они говорили. «Пригрезится же такое», - хмыкнул про себя Люттенхоф. Однако вслед за слуховыми галлюцинациями стало реагировать его тело. И как!
- Хм… - Только и проговорил Лоэнгрин, ощутив напряжение внизу живота. «Это что, грубость Луниты меня так?». Нет, он, конечно, считал себя гурманов в любовных играх, но нарочитая грубость прелестных дев его вроде никогда не возбуждала особо. А тут… Просто… Хм…
Люттенхоф старался идти чуть быстрее оборотницы, чтобы она не заметила его возбуждения. А то новая порция острот не заставит себя ждать. Но герцог был не настроен сейчас на перепалку. Тем более, впереди показались дома.
- Что там за кефирное заведение? – Лоэнгрин прищурился, изучая вывеску. Это было похоже на сказку, но его недуг как будто отступил, и в тело возвращалась сила. Отчего-то герцогу казалось, что его странные ощущения покалывания во всем теле и вполне неплохое самочувствие связаны, и одно является следствием другого. И хотя ощущения, будто невидимая рука роется в нем, как в шкатулке с золотыми монетами, были не самыми приятными, ради того, чтобы недуг его отступил, можно и потерпеть такое.
Услышав незнакомый голос, герцог уставился на женщину, вышедшую им навстречу. Она ответила ему таким же пристальным взглядом, которым обшарила его с головы до пят, так что Люттенхоф в кои-то веки даже смутился. «Вот, чертовка», - подумал он, заметив, куда она смотрит.
- Добро пожаловать в наше заведение. – Проворковала, тем временем, женщина, посторонившись, пропуская гостей в дом. Но герцог не спешил бежать внутрь. Стоило ли верить местным жителям, которые зазывают в какие-то заведения с подозрительными вывесками? И не втянет ли он Луниту в новую неприятность? С другой стороны, после морской качки нормальный отдых им просто необходим. А ему не мешало бы еще и поесть, пока он чувствует себя так хорошо, как уже давно не чувствовал.
- А ванну у вас тут можно принять? И еще я хочу есть. И пить.
«И девочек». Последнее, правда, герцог предпочел не озвучивать, опасаясь реакции оборотницы. А она явно не заставила бы себя ждать.
Хотя, о чем он вообще спрашивает? Название заведения и так буквально кричало об этом. «Была не была». Смерив женщину еще раз пристальным взглядом, Люттенхоф прошел внутрь.

Направление взгляда незнакомки не заметить было невозможно. Лу конечно сочла, что ошиблась, но проверить, это же святое. Пара-тройка шагов и, волчья морда оказалась слегка впереди. Повернувшись, она увидела "разбогатевшие" штаны герцога и чуть истерично взвизгнула. Будь они наедине, то Лоэну досталось бы колючек с языка оборотницы, а так оставалось довольствоваться звуками. "Или мне грезится, или он не так уж и болен. По крайней мере перед смертью не жаждут плотских утех".
— А ты, милая,— обратилась к ней женщина. — Не визжи. Здесь сложно скрыть что либо. Думаю сидеть под столом ожидая объедки, тебе вряд ли понравится. Лучше загляни в ту дверку,— ей показали на неприметную дверь почти в самом углу заведения, что само по себе было странно. "Два входа. Если второй черный, то почему на виду?"
— Оденься в то, что приглянется и заходи. Мы будем ждать.— улыбка, предназначавшаяся Несибель тоже была приторной, как и сама женщина. Впрочем возможно так казалось именно оборотнице.
— Напоим, накормим. Только для начала в баньке попарим,— ворковала незнакомка, приобняв мужчину и, увлекая его в дверь.
— Ему бы сейчас другую баньку,— саркастично отозвалась Лу, отправившись переодеваться.
В том, что дальше будет с Люттенхофом она не сомневалась. Бабский угодник, он всюду останется им. Была уверенность только в одном.
— Это место его на самом дело излечило. Вот только надолго ли и не облегчение ли это перед..— Оборотница оборвала слова, увидев содержимое комнатенки. От увиденного у неё буквально в зобу дыханье спёрло. Наряды конечно было безумно хороши, но и распутно-прекрасны. Правда к каждому прилагалась хламида, подобно той, в которой их встретила незнакомка. Здесь были украшения, духи, от которых аромата которых чувствительный нос засвербел.
Долго сидеть с отвисшей до пола челюстью не стоило и, подобрав оную, волчица приняла человеческий облик. Ей приглянулся черный наряд с голубой оторочкой под цвет глаз. Глубокий вырез чудом держался на груди. Казалось еще чуть-чуть и все окажется на виду.
— Даже для фантазии нет места,— проворчала, пытаясь стянуть посильнее сверх нескромное декольте.
Платье обтягивало все изгибы женского тела, точно перчатка, или вторая кожа. Глубокие разрезы по бокам, открывали стройные ноги по самое немогу, демонстрируя отсутствие нижнего белья. Конечно Лунита не стеснялась наготы. Как оборотню не привыкнуть щеголять в чем мать родила, но входить в постоялый двор в этом не комильфо. "Еще примут за распутную девку". Не удержавшись от соблазна.. Ох уж это женское тщеславие. Она украсила шею черной бархоткой с прикрепленной камеей. Капнула на запястье духи: чуть терпковатые, с легким налетом сладости и чего-то неопределенного, так будоражащего кровь. Скорехонько натянув на себя хламиду, Несибель поспешила за парочкой, скрывшейся в глубине заведения под названием "Купель".
"Скорее всего на ней примерно такой же наряд,"— подумала голубоглазая, открывая дверь.

«Странная штука жизнь. Порой она делает такие крутые виражи, что кружится голова, и всего один шаг может изменить Судьбу. Я готовился шагнуть в Ад, а попал, похоже, в Рай. Еще толком не простившись с этим миром», - так думал Люттенхоф, когда его вели в дом. Такое странное место, тут словно все пропитано энергией и силой, которой не хочется сопротивляться. Не тянет хвататься за меч, потому что раньше при такой концентрации магии герцог непременно заподозрил бы недоброе, и не расстался бы с мечом, пока не убедился в обратном. Сейчас его меч находился в чужих руках, и Лоэнгрин даже не сопротивлялся этому. Неслыханная беспечность. Но у него словно отняли волю, а вместе с ней и инстинкт самосохранения. И дали взамен спокойствие и возможность не чувствовать рвущее внутренности губительное действие яда. Как не прислушивался герцог к своему организму, он не ощущал ничего неприятного.
«Куда делась Лунита?», - он хотел было дернуться, вернуться за подругой. Но в голове ласково и успокаивающе прозвучал чей-то голос: «О ней позаботятся». И он поверил.
Комната, куда его привели, была небольшой. По бокам висели какие-то пучки трав, отчего запах стоял приятный, свежий, он чуть щекотал ноздри, но не навязчиво. Посреди на деревянном полу стояла большая ванна, наполненная водой. Над ней поднимался пар. И Люттенхоф вдруг ощутил, как давно не нежился в ароматной горячей воде. К купели тянулась, кажется, каждая клеточка его тела.
- Ммм… - Только и сказал он, когда чьи-то нежные руки стали раздевать его, освобождая от сумки и от одежды. Тонкие нежные пальчики касались его обнаженного тела, лаская старые шрамы на коже, даря приятные ощущения неги и расслабленности. Герцог, пребывая в приятном возбуждении, вошел в воду, и улегся удобно, чувствуя, как энергия наполняет все его тело. Те же заботливые руки подложили что-то мягкое под голову, чтобы он мог чуть откинуть ее назад. С тихим смехом в ванну к нему скользнули две девушки. Они были совершенно обнаженные, Лоэнгрину казалось, что их изящные совершенные тела светятся. «Не люди», - мелькнула мысль, но тут же улетучилась, растворилась от действий нежных пальцев дев. Они разминали его тело, ласково проводили по груди губкой, лишь усиливая его желание насладиться этими стройными телами немедленно, впитать их страсть собственной кожей.
Они словно угадали его мысли. Одна из русалок скользнула, устраиваясь на бедрах Люттенхофа, другая – послушной кошкой устроилась у него на груди, нежно целуя жесткие губы, будто подбивая мужчину забыть обо всем и одарить их лаской, как только он это умеет.

Красавицы старались вовсю. Вот только доставляя буквально неземное наслаждение мужчине, оставались ласковыми, смешливыми, заботливыми.. И все. Вершины наслаждения, в которое они ввергали Лоэнгрина, девы не испытывали. Ловя губами вздохи и стоны герцога, вторя каждому движению его тела, они оставались физически холодны. Так казалось и, было на самом деле. Еще недавно горячая вода уже остыла, когда обе "банщицы" одновременно встали.
— Вы хорошо потрудились. Можете идти!— властный голос был Люттенхофу уже знаком.
Встреченная рядом с заведением женщина уже преобразилась, скинув с себя почти монашеское одеяние. Здесь было на что посмотреть, но отчего-то не хотелось. Возможно портило ощущение нереальности из-за идеальности. Иногда чуть вздернутый девичий носик превращение обычное лицо в нечто очаровательное. Здесь же все настолько идеально, что становится даже неприятно. Точно ожила статуя, вышедшая из под резца умелого скульптора.
— Последние остатки яда нейтрализованы,— бравурное начало сменилось иными нотками. — Почти. Нам не под силу полностью от него избавиться, но около месяца привычной жизни у тебя есть,— острый коготок скользнул по шраму, перечеркивающему мужскую грудь.
— Хватит на все, про все. Но..— теперь же тот путь проделал раздвоенный язычок женщины.
— Одевайся. Не мешает подкрепиться и, заодно обсудить оплату этого срока жизни,— голос стал жестким, но с нотками некоего обещания.
Луните повезло немного меньше, а может немного больше. Встреченная товаркой по хламиде, она тоже оказалась в комнате с большим корытом, претендующим на роль ванны. Точные копии дев, ублажавших Лоэнгрина были и здесь, но посягательств на тело оборотницы не наблюдалось. За исключением одной небольшой детали. Голубоглазую после омовения натерли притирками, которые обжигали кожу примерно так, как жжется скапывающий горячий воск свечи.
— Так нужно для здоровья твоего спутника,— не особо рассыпались в пояснениях девы, завидя стремительное увеличение клыкастости в девичьем рту.
Лу пришлось смириться, отдав тело в ловкие руки банщиц. Вскорости на её коже не осталось растительности, а благодаря душистым маслам она приобрела фарфоровую полупрозрачность. Несибель даже показалось, что выпуклости и изгибы, подчеркивающие женственность фигуры стали несколько выразительней.
— Одевайся. Нас ждут за столом.
Хламиды уже не было и, девушка могла поклясться, что совсем недавно видела её на прежнем месте. Ничего не оставалось, как одеть вызывающий наряд, да топать за одной из дев.
"Надеюсь главным блюдом будем не мы. А то по аромату моего тела, можно подумать, что оборотнятину уже запекают. Не хватает лишь пучка петрушки в клыках,"— мысленный смешок слегка снял напряжение, одолевающее её.

Лоэнгрин выгнулся и застонал сладострастно, острые ноготки дразнящее царапнули плечо. Может, эти красотки и не обещали вечной любви, но дело свое знали превосходно. Раз за разом, мгновение за мгновением они дарили Люттенхофу ласки, от которых сбивалось дыхание, и по телу разливалась нега. Недуг, поразивший его от яда, как будто отступил, в тело возвращалась сила. Как хорошо, оказывается, когда у тебя ничего не болит! Просто ощущать себя здоровым крепким мужчиной, а не развалиной, которая даже есть нормально не может.
Герцог запретил себе думать об этом и вновь отдался во власть умелых ручек своих прекрасных весталок. Еще какое-то время они доставляли ему неземное наслаждение, заставляя забывать обо всем. Люттенхоф, эстет по натуре, любовался их совершенными формами, плавными изгибами тел, отвечал лаской на ласку с пылом юноши, только что познавшего радости плотских утех. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Властный женский голос заставил мужчину спуститься с небес на землю. Герцог вздрогнул, девушки тут же исчезли. При появлении хозяйки (он почему-то про себя называл эту женщину именно так, видимо, из-за ее властного тона), ему захотелось одеться. Она была прекрасна, но это не так красота, которая заставляет желать. Скорее уж, бояться. И Люттенхоф едва не отодвинулся, когда она коснулась его. Он не обрадовался ее словам о том, что последние остатки яда нейтрализованы. Знал ведь, что за все приходится платить, и следующие слова хозяйки лишь подтвердили это. Герцог нахмурился. Нет, конечно, он чувствовал себя хорошо, но не попали ли они в очередную ловушку? Ведь он не просил исцелять его!
За годы странствий какой только платы с него не требовали – услуг, подвигов, артефактов, даже детей. Что он должен на этот раз? В груди шевельнулось возмущение. Но герцог вспомнил выражение лица хозяйки, ее тон, не терпящий возражений, ее раздвоенный язык, и открыто возмущаться не рискнул. Решил подождать, пока ему не объявят условий, на которых он будет жить без яда в крови еще какое-то время.
«Надеюсь, с Луниты еще не успели слупить уплату за баньку? Или нам сразу обоим предъявят счет?», - ерничал в мыслях Лоэнгрин. Похоже, в этом раю все не бесплатно. И расслабился он слишком рано. К герцогу возвращалась его прежняя ироничность и осторожность. Жаль меч у него забрали – он бы сейчас был не лишним. Для спокойствия.
Его привели в комнату, служившую столовой. Над столом витали аппетитные ароматы, так что в желудке сразу голодно заурчало.
- Ба… - Люттенхоф заметил Луниту и, садясь, постучал ненавязчиво рукой рядом с собой. Он надеялся, что оборотница правильно расценит его жест – в такой ситуации лучше и безопасней держаться рядом. – Ты чем занималась, пока я… хм…пока меня не было? – Лоэнгнрин откровенно пялился на наряд Несибель. - Рассказывала шейху тысячу и одну сказку? Танцевала восточные танцы? Я бы посмотрел на это.
Он ожидал, что Лунита разразится гневной тирадой или выдаст порцию ответных шпилек. И пусть. Что угодно пусть делает, лишь бы он смог отвлечься. Но в голове все равно звучала фраза «обсудить оплату этого срока жизни». Чего же от них хотят? Не мешает выяснить это. Сейчас же.
- Итак, чем мы можем отблагодарить вас за вашу доброту и участие? – Вопрос сам сорвался с губ. Герцог знал, что крошки не съест со стола, пока не узнает, чего это ему будет стоить.

— В зобу дыханье сперло?— несмотря на улыбку, в голосе явно слышалась насмешка. Лу успела заметить прилившую к щекам кровь мужчины, а волчье обоняние уловило флюиды страсти, столь явно исходящие от герцога. Ноздри ее носа затрепетали, а улыбка слегка искривилась. Нет, она не претендовала на роль единственной и неповторимой, но столь явная непереборчивость подбешивала. Впрочем реакция Лоэнгрина на новый облик Несибель льстила женскому самолюбию.
Лу села рядом со своим спутником, не преминув отпустить никому не слышимую шпильку. "Жаль, ты, болезный сидишь, а под стол заглядывать неудобно. Клянусь кончиком своего хвоста, что штаны тебе стали слегка тесноваты",— именно это женское начало и заставило оборотницу контролировать каждое свое движение. Казалось женские чары на время стали изысканным оружием: взгляд, трепетание длинных ресниц, волнующе вздымающаяся грудь, даже потирание ладони о ладонь.
— Я?!—кончик указательного пальца, точно в раздумьи очертил линию губ.— Получала чувственное удовольствие,— теперь голубые глаза Лу откровенно уставились в глаза мужчины. Он мог отпустить на волю все мужскую фантазию.
— Достаточно препираться!— в тоне голоса женщины  "слишком", как ее про себя окрестила оборотница, зазвенели властные нотки.
— Ничего сверх того, что Вы оба можете делать от Вас не потребуется, но о деле чуть позже. Как в сказках говаривали о бабе Яге. Молодца в баньке попарила, теперь накормлю, а там и о деле поговорить можно.
Стоило хозяйке закрыть рот, как девы, в которых и Лунита и Люттенхоф могли узнать своих банщиц, заставили стол яствами. На угощение хозяюшка не поскупилась, ибо стол ломился от вкусностей. Не изыски конечно типа перепелиных яиц, фаршированным воробьиными сердечками, но все свежее и источающее будоражащий аппетит аромат.
— Так Вас Ягою и величать?— не смогла смолчать голубоглазая язва.
— Ягиничной,— усмехнулась женщина одними губами, а глаза.. Стоило в них заглянуть, как становилось понятно, что она нервничает. "Видать разговор для нее важный ожидается. Никак в толк не возьму, причем здесь жизнь Лоэна,"— думать, уписывая аппетитное свиное ребрышко никто не запрещал, а после омовения у оборотницы проснулся просто таки "зверский" аппетит.

Лоэнгрин нахмурился. Он даже не реагировал на подначки Луниты. Сейчас больше прелестей оборотницы его занимал ответ их хозяйки. Он герцогу не понравился. То есть, совсем. Совершенно очевидно, что в ближайшее время им предстоит играть по ее правилам. И, видимо, придется с этим смириться. Учитывая, что они до сих пор ничего не знали об этом месте и его хозяйке, это было не очень хорошо.
Герцог вздохнул и уставился на яства, которыми был заставлен стол. Конечно, физически чувствовал он себя сейчас прекрасно. Но за это неминуемо придется заплатить. Люттенхоф привык рисковать жизнью, ходить по краю, играть с Судьбой, но вот чтобы жизнь его стала разменной монетой… С этим смириться было сложновато. Когда ты не сам себе хозяин, а ощущаешь на шее тонкий ошейник долга, от которого тянется прочный поводок, удерживаемый чьей-то рукой. Он ведь не просил дарить ему это время без болезни. С другой стороны… Сколько он уже не мог нормально поесть? Желудок непременно возвращал все, до последней крошки, ослабляя герцога до крайности. Лоэнгрин перевел взгляд на недавно ласкавших его девиц… Раз уж они попали в очередной переплет, то нужно постараться получить удовольствие от того, что им предлагается.
А цена? Платить придется все равно. Так хоть поесть пока нормально. Неизвестно, сколько еще продлится это волшебство, и герцог будет чувствовать себя нормальным здоровым человеком. И Лоэнгрин, вооружившись вилкой и ножом, приступил к трапезе. Ничего вкуснее этих простых угощений он не ел. Или ему просто так казалось, после того, как его организм терзала болезнь. А, может, это вообще было следствием волшебства, буквально разлитого в местном воздухе. Время от времени он бросал короткие взгляды на хозяйку, с лица ее не сходила вежливая улыбка. Кто она – они, вероятно, так и не узнают. А вот что она от них хочет? Последний раз помощь одной такой дамочке с болот закончилась для Люттенхофа отцовством. Нет-нет, и возвращался он мыслями к тому приключению, родился ли у болотницы кто-то после проведенной вместе ночи? Это ему было неведомо. Да и надо ли знать? Он тогда просто заплатил названную ей цену. И болотница ясно дала ему понять, что на этом его участие закончилось. И хорошо.
Он вновь скользнул взглядом по хозяйке. «Что же ей нужно?». Наверное, лучше не терзаться догадками. После трапезы она сама все расскажет.
- Мясо нежное, просто тает во рту. – Сообщил он сидящей рядом оборотнице, обгладывая тонкую косточку. – Попробуй обязательно. Неизвестно, когда еще так поедим.
Сказав это, Лоэнгрин потянулся за небольшим кубком с вином и за один глоток опустошил его. Что бы там ни было дальше, ему хотелось забыться хотя бы ненадолго. Тут еще одна из девиц, словно прочитав его мысли, подошла сзади и начала нежно массировать герцогу плечи.
- Ммм, как приятно. – Промурлыкал Люттенхоф. Вторая девица уже подносила ему и Луните вновь наполненные кубки с вином. И герцог снова не отказался. Впрочем, его не покидало ощущение, что все происходящее он получает, как будто в кредит. И вот-вот придут ревизоры, чтобы забрать должок.
- Довольно, любезнейшие. – Лоэнгрин решительно отодвинул от себя тарелку с недоеденным куском мяса. Ему показалось, что от звука его голоса волшебство вокруг несколько рассеялось. И он стал мыслить более здраво. - Спасибо за отдых и угощение. Но теперь я хочу знать, чем мы можем отплатить вам за ваше гостеприимство.
Он уже не даст хозяйке уйти от разговора.
- Ну, что же… - Проговорила женщина, Люттенхоф заметил, что она вся словно напряглась. С лица исчезла благодушная улыбка. – Изволь.

Лу ела нарочито-аккуратно. Она не чувствовала себя должницей местной мадам совершенство, но в воздухе явно витало нечто. Нечто такое, чему она не могла дать пояснения и это нечто было связано с Люттенхофом. Ух больно смирно вел себя этот авантюрист, точно..." Его окольцевали, или хуже того, посадили на цепь, как дворового пса, заставив служить за объедки с барского стола,"— именно последнее для оборотницы было страшнее всего и вероятно из за такой мысли на какой-то миг голубые глаза девушки стали напоминать замерзшую полынью, которую разрывал, подобно трещине вертикальный зрачок.
— А мне больше пришлась по вкусу индюшиная печень. Жаль не драконья. Скорее всего мечта ее отведать так и останется мечтою,— в тон герцогу отозвалась Несибель, отодвигая от себя опустошенную тарелку.
Лоэнгрин наконец поставил последнюю точку в затянувшемся пиршестве.
— Думаю времени тебе на все про все хватит. В качестве уплаты за отсрочку,— губы хозяйки улыбались, а вот глаза нет. — Добудешь амулет "Слеза русалки", позволяющий дышать под водою. Таковой имеется у живущего в долине облаков лана Дьерски.
— Отстрочку чего?— переспросила оборотница, отщипывая крупную виноградину.
— Смерти. Ведь жизнь самый дорогой товар. Верно?— прекрасно-холодные глаза женщины остановились на герцоге, ожидая подтверждения.
— Раз в году, лан с огромным размахом празднует день поклонения морю. Он приглашает циркачей, артистов и закатывает громадный пир,— хозяйка сделала глоток вина, словно решила промочить горло.
— Именно в этот день жемчужина достается из тайника и устанавливается в венец, коим венчают королеву празднества. Королева на одну ночь,— темные глаза женщины, скрестились с льдистыми оборотницы, а взмах руки прервал уже готовое вырваться возмущение.
— Иначе он,— указательный палец с идеальным ноготком уставился в Люттенхофа.— Не проживет и трех дней, а за такой короткий срок до пустыни можно добраться лишь отыскав нужные прорехи в пространстве.
Такое положение вещей совсем не нравилось Лу и она утробно рыкнула, понимая, что связана по всем четырем лапам.
— Поедете в составе цирковой труппы, как метатель кинжалов и его ассистентка. Реквизит будет отменный, а твой наряд,— снова взгляд на откровенную одежду Несибель. — Обеспечит тебе внимание лана. Думаю дальше Вас учить не нужно. Кинжал может слегка зацепить ткань, открыв немного больше, чем следует. Оборотни не слишком щепетильны в этом плане, или я что-то не то говорю?
Будь ее воля, то через миг хозяйка этой "Купели" уже лежала с разорванным горлом, но Лу сдерживало лишь осознание, что стоит дать волю эмоциям и смерть Люттенхофа окажется на ее совести.
Женщина негромко засмеялась, видя столь очевидную демонстрацию бессильной ярости.
Оставалось лишь дождаться решения мужчины, чья жизнь сейчас находилась на весах Судьбы.

«Надо же, за нас уже, оказывается, все распланировали», - как-то отстраненно подумал герцог. Он сидел, опустив глаза в тарелку, и лишь четче обозначившиеся скулы говорили о том, что он с силой сжал зубы, старательно сдерживая себя. Ведь если он сейчас попытается разнести это кефирное заведение, то, вероятнее всего, сразу же умрет. Непонятно, что с ним сделали эти девицы и хозяйка, но он теперь у них на коротком поводке. Лоэнгрин ощущал это почти физически. Конечно, хорошо быть здоровым, но рабом – плохо вдвойне. По его вине в эту неприятную ситуацию оказалась вмешанной еще и Лунита. Более того, ей в грядущей авантюре отводилась чуть ли не главная роль. Опасная роль.
Люттенхоф нахмурился. Они снова должны отправиться в неизвестность. Рисковать жизнью. Полагаться только на себя, на свою смекалку и ловкость. Он вспомнил, как оборотница когда-то ловко стащила ценные артефакты прямо из-под носа дракона и его диких прислужников. Может, это новое приключение не такое уж и сложное, как кажется на первый взгляд? «Только если все так просто, почему мадам со своими девочками не сделали это сами, а предпочли найти исполнителей? Или не царское это дело?», - размышлял герцог. Он интуитивно искал подвох. Ему казалось, что где-то он определенно был. Но об этом они, вероятно, узнают уже только на месте. То есть, у лана Дьерски. «Святая Магдалена, ну и имечко».
И все-таки он пока молчал. На кону его жизнь. Впереди – неизвестность. Назад уже не повернуть. Выбор не такой и большой, если разобраться. Плохо, что это задержит их на пути к основной цели. Но что делать, видимо, так угодно Судьбе. Не факт, что они еще и доберутся до детей песков. А лишних три дня пожить хотелось, чего уж душой кривить. За годы путешествий Люттенхоф понял одно – единственная ценность, которая у него есть, это жизнь. Он рисковал, ходил по краю, но расставаться с жизнью не спешил. Особенно так бездарно. А это значит, ему придется согласиться на условия хозяйки этого странного дома. А Лунита, видимо, последует за ним. Герцог хорошо помнил, как отчитала его оборотница, когда он однажды предложил ей выбор – идти с ним или не рисковать жизнью.
- Хорошо. – Наконец, сказал Лоэнгрин, голос его звучал тихо и как-то глухо. – Я добуду тебе эту игрушку. Как ее там? «Слеза русалки». Полагаю, выбора у меня все равно нет. Значит, метатель кинжалов…
Последнюю фразу он проговорил, как-то странно растягивая слова. В последний момент он схватил со стола нож и метнул его в женщину. Люттенхоф не привык быть рабом. И его гордость и чувство собственного достоинства вопили, требуя сделать то, что он сделал. Однако нож, не долетев до хозяйки, рассыпался в прах. А Лоэнгрин вдруг начал задыхаться, словно невидимая рука сжала его горло. Когда у него уже начали синеть губы, удушье прошло. Герцог откинулся назад на своем стуле, силясь сделать вдох, и встретился глазами с хозяйкой. Она казалась такой же невозмутимой, как и до этого маленького происшествия.
- Из тебя получится отличный метатель кинжалов. – Проговорила она. – Через час вы выдвигаетесь.

Лоэнгрин попытался сделать глупость и, это ему в какой-то мере удалось. Жаль но не то, что убить - даже оцарапать хозяйку "Купели" не получилось, а вот урок он получил знатный. Лу когтями раскрошила вдребезги крышку стола, наблюдая, как смерть накладывает свои мертвенно-холодные пальцы на шею герцога, как он хватает воздух посиневшими губами. Хозяйка же оставалась отстраненно-невозмутимой.
— Да. Жемчужину передадите мне соколом. Зачем терять время на длительный переезд? Особенно если это время так дорого,— это была не улыбка, а довольный оскал акулы, знающий, что жертве некуда бежать.
Одна из помощниц поставила на стол клетку с названной птицей и положила малюсенький ларец с кольцом наверху.
— Надеюсь знаете, как работает соколиная почта?— похоже вся вежливость закончилась на стадии накормить и в баньке попарить. Хотя конечно. Птичка увязла, чего уж теперь церемониться.
— Королева на одну ночь говорите?— сузила глаза Лу. — Боюсь после этой ночи лан лишится не только жемчужины, но кое чего более серьезного,— пообещала, плотоядно облизывая губы.
— Меня не касается, что там произойдет после. Важна только жемчужина. Только добровольное возложение венца на голову, активизирует "слезу русалки". Не советую прибиваться к какой либо труппе. Ну мало ли,— дав последний совет, мадам выплыла из помещения, оставив после себя чуть тяжеловатый мускусный аромат.
Лунита уже ощущала на своих клыках привкус крови с зада этой властной женщины, так здорово окрутившей их. Она сцепила зубы до появления желваков на щеках."Держи себя в лапах, Лу. Спокойствие."
— Что же. Все справедливо. Ты - производитель детей для болотницы, а мне досталась роль королевы на одну ночь,— остатки щепок упали на пол и теперь на краю стола зияла приличная дыра.
— Слыхивала я о поясах верности, но с секретом, типа встроенного капкана. Раз и...— что "и" было ясно из кровожадности, исказившей миловидное лицо оборотницы. — Может зайдем по пути к какому кузнецу, желательно гномьих кровей. Терпеть на себе липкие ручонки, да сопение и потение лысого, толстого старца у меня нет ни малейшего желания. Лучше сразу чик и, никаких проблем с будущими королевами ночи.
О том, что лан Дьерски мог оказаться вполне ничего себе мужчиной, Несибель не допускала и мысли.

«По крайней мере, я попытался». Лоэнгрин прикрыл глаза. Все происходящее казалось ему дурным сном или очередным бредом, вызванным действием яда. Лишь медленно возвращающаяся способность дышать да холод в области горла, как будто его, действительно, сжимала чья-то невидимая рука, напоминала о реальности происходящего. Да, они снова вляпались в какую-то отвратительную историю, в которой им отведена роль исполнителей, практически наемников. «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». И хотя куда идти и что нести они знали, от этого было не легче. «Даже сдохнуть нормально не дают», - фыркнул про себя Люттенхоф. Это право ему еще предстоит заслужить. Прелестно, просто прелестно.
О том, чтобы продолжать путешествие в поисках таинственного народа, теперь не идет и речи. Эта «хозяюшка» просто не даст им уйти, пока они не принесут ей то, что она требует. А драгоценное время будет уходить… Герцог решил хотя бы поесть нормально перед тем, как отправиться навстречу новым неприятностям. Он с аппетитом съел все, что лежало у него на тарелке, дважды добавлял себе угощение с блюд и запил все это парой кубков вина. Гулять, так гулять! Не пропадать же теперь добру. Тем более, если цена всего этого – его жизнь. Давно ли она стала разменной монетой? Лучше об этом не думать вовсе.
- Не напоминай. – Лоэнгрин поморщился, то приключение на болотах, которое он так хотел забыть, нет-нет и напоминало о себе. Лунита тоже не упускала возможности подколоть его, видимо, все еще ревновала. – Думаю, пояс верности нас не спасет, да и времени на его поиски уже нет. А вот твои клыки – вполне.
Он тихо хмыкнул. Все мысли герцога сейчас вертелись вокруг предстоящего путешествия. Им предстояло прикинуться циркачами. Подобного опыта у Люттенхофа еще не было. Хорошо еще, что он умеет управляться с кинжалами вполне сносно. Так что у Луниты есть шанс не быть пригвожденной кинжалом за хвост. Эта мысль несколько развеселила Лоэнгрина, но озвучивать ее он не решился, оборотница вряд ли оценит его юмор.
- Давно в тебя кинжалы не метали? – Спросил он подругу, вставая из-за стола. – Или чем там занимается моя ассистентка? Ублажает меня на привалах? – Хохотнув, он самым похотливым взглядом изучил костюм Несибель, и направился в свою комнату, где его ждал сундук с реквизитом.
Когда Люттенхоф вернулся в комнату, вид у него был самый живописный. Вместо куртки на белую рубашку он надел жилетку, сшитую из какой-то пестрой восточной ткани. На голове красовалась алая косынка, завязанная на пиратский манер. Один глаз прикрывала черная повязка. Одноглазый метатель кинжалов явно привлечет больше внимания и уж точно не останется незамеченным. На кожаных штанах был надет широкий пояс, с креплениями для кинжалов. Лоэнгрин подошел к Луните, сгреб ее в охапку, сладко поцеловал в губы, нагло пользуясь ее минутным замешательством, после чего допил вино из кубка и направился к выходу. Ему еще предстояло вытащить сундук с кинжалами и прочим барахлом.
- Жду тебя на улице, ассистентка. – Бросил он Несибель, не оборачиваясь, но спиной ощущая ее волчий взгляд, предвкушая, что после его выходки она, должно быть, точно разнесет здесь все, включая стол, который и так уже с одного краю прилично продырявлен ее коготками.