Проклятое кладбище

Первое сообщение в теме :


Когда-то один сумасшедший некромант, забрел на эту обитель мертвых… Не известно, что он делал, но теперь там бывать не безопасно…

Поток магических стрел, увы, не был бесконечен. Творить волшбу с каждым разом становилось все труднее, но казалось, что и лигрица теряла свою выигрышную позицию под натиском атак пришельцев. Молодые побеги с упрямством лишали сфинкса маневренности и свободы перемещения, крепко опутывая крупную кошку. Лозы лопались от натяжения, но продолжали расти и множиться, подвластные воле остроухого вторженца. Каменный элементаль тем временем продолжал теснить крылатую, хоть лесная дева и держалась из последних сил (а кто из них спрашивается нет?).  
Жойен почуял, что запахло жареным, когда взбеленившаяся кошка, не сумев высвободиться из плена лиан, широко раскрыла зубастую пасть. Рыжее пламя, вырвавшееся из пасти, лизнуло голема, а после, описав дугу, сумело добраться и до надоедливых побегов. Камень созданного лесной девицей существа не выдержал огненной атаки и взорвался раскаленными осколками, впрочем достаточно безвредными. Чего однако нельзя было сказать о сотворенном лигрицей пламени.
Дарклин инстинктивно припал к земле, зарываясь лицом в холодный каменный пол грота. Довольно глупое и необдуманное решение, однако в спешке боя охотник бы просто не успел предпринять каких-то других более разумных действий. Рыжее пламя беспощадно вгрызалось в плоть. Лучник крепко зажмурился, скорее всего, предпочтя не лицезреть болезненные последствия и метаморфозы такого тесного знакомства с огненной магией химеры, однако красное марево, которое он успел запечатлеть вокруг себя, никуда не исчезло, а казалось, наоборот, крепко-накрепко отпечаталось с внутренней стороны век, застилая собой ощущение реальности.
Внутри все кипело от сжигающей заживо боли. В какой-то момент Дарклин ощутил себя так, будто эта алая агония была центром его мироощущения: с ним была только опаляющая мука, и ничего более не существовало вокруг. Наверное, так и ощущает себя раскаленный докрасна металл на наковальне кузнечных дел мастера пока не опустят его в бурлящую воду.
Пришел в себя лучник только спустя несколько мучительно долгих мгновений, сравнимых разве что с ленной и неторопливой вечностью. С трудом разлепив тяжелые веки, Йен обнаружил, что его кожа, мышцы и кости вовсе не превратились в пережаренные обугленные культяпки, а даже наоборот все его одеяние и даже волосы сумели избежать алого прикосновения испепеляющего пламени. Что однако не распространялось на его душевное состояние. Дарклин был готов в неверии ощупать себя, чтобы убедиться, что огонь действительно не причинил его физической оболочке вреда, но мучительная судорога, сковывающая все внутри не отпускала, отчего охотник только молчаливо взирал на каменный свод этого мистического места.
Все еще не веря в реальность происходящего, Йен медленно перевернулся на полу, немного заторможено осматривая всех действующих лиц сей трагедии. Вокруг безмолвно догорали остатки зеленых растений, резервуар с водой исходил густым паром, в разных углах грота остывали каменные останки могучего голема. Остальные вторженцы тоже были здесь, живые и в относительном порядке. Химера обнаружилась неподалеку в окружении видимого невооруженным глазом щита, полыхающего в языках пламени. Холодный голубой свет блеснул в той стороне, пробиваясь через сложенные лапы и светлую гриву. Сбоку от себя Дарклин заметил движение - это сребровласая девочка попыталась отскрести себя от каменного пола, всецело поглощенная разворачивающимся перед ними действом.
Увы, лучнику было не под силу также споро и упрямо принять сколь-нибудь боевое положение. Несколько раз пошатнувшись, с н-ной попытки Жойен сумел принять сидячую позу. Голубой свет, возникший из ниоткуда, не понравился ему хотя бы тем, что вызывал ассоциации с телепортировавшей его в это место золотистой сферой. Сама же химера бездыханной тушей никак не реагировала на происходящее вокруг. Была ли она мертва или просто лишилась сознания, сказать было трудно.
В запале битвы мысли не переходят в разряд рассуждений о морали, однако сейчас было довольно странно сталкиваться с последствиями собственных решений. Феномен смерти не был чуждым явлением для лучника, однако Дарклину хотелось верить, что лигрица была все еще достаточно далека от предсмертного состояния. Мучалась ли она? Определенно, да. Бликующие в голубом свете кровавые следы были очевидными подспорьем в этом вопросе.
– И что же... на сей раз? – Дарклин закашлялся в конце фразы. Голос его подвел, как будто бы в глотку напихали сажи вперемешку с острыми осколками стекла.
Необходимо было проверить крылатую, но исходивший пламенными языками щит не добавлял уверенности в правильности хода мыслей. К тому же перво-наперво нужно было как-то встать с насиженного пола, чем лучник и поспешил заняться.

Сражаясь одновременно с болью в своем теле и Хранительницей, Лирой с легкой ноткой горечи понимал, что его силы не хватает для сражения с такими могущественными созданиями, и хорошо когда рядом есть надежные союзники, которые могут помочь в столь роковой момент.
Сфинкс был не всесильным, хоть и могущественным, стражем этого места или этих знаний. Какое бы заклятие не было наложено, эльф чувствовал некую толику вины за происходящее. Ему не удалось решить все мирным способом, и в данный момент будут страдать не только группа остроухого, но еще и сама хозяйка.
Эльф видел, как светловолосый лучник, натягивал странную энергию, превращая её в стрелы, что могли ранить противницу. Парень по достоинству оценил эту способность путника, и даже желал бы овладеть чем то подобным, чтобы больше никогда не волноваться о том, что жалящие пчелки из колчана могли бы закончиться.
Когда Лирой, казалось бы, взял инициативу в свои руки, а точнее в растительность, что подчинялась его рукам, сфинкс изрыгнула огненные столпы, что вмиг выжгли ползучие крепкие стебли, а следом накрыли и обидчиков Хранительницы. Убегать было бесполезно, да и не смог бы эльф в таком состоянии отпрыгнуть даже на пару метров, не говоря о больших расстояниях.
Все случилось слишком быстро. В очередной раз никто не умер, при этом вглядываясь в само лико смерти. Лирой не почувствовал боли, в привычном её понимании, это было нечто другое, было нечто большее. Гораздо жгучее, чем могло бы обжечь пламя. Будто кто то покусился на само существования Лироя в этом мире. Чувство до того невыносимо отвратное, что на какой то миг физическая боль отошла на второй план, дыхание замерло, а внутри образовался обжигающий холод.
Эльф мог предположить, что нечто подобное могло быть преддверие смерти.
Боль не прекращалась, Сфинкс перегруппировавшись отгородилась от вторженцев неким щитом сфероидной формы. Лирой нашел в себе силы встать колен и медленно пойти к Уаре. Лирой еще не знал, что девчушка набросила на обидчицу смертельную ловушку, лишающую доступа к кислороду.
Если бы эльф смотрел в сторону лигрицы, то предположил бы, что та пыталась пробить себе трахею, чтобы сделать подобие искусственной вентиляции легких.
- Сила необходима..... чтобы..... - эльф подошел к Уаре и поклал той руку на плечо, - защищать то, что дорого.
Эльф глянул в сторону противника как раз в тот момент, когда тело безмолвно обмякло, а глаза закрылись. В этот раз Лирой даже не думал просить эйру остановиться или ослабить хватку. Он просто не мог допустить, чтоб подобный противник начал контратаковать. Не стоила эта тварь ни одного члена его группы.
- Защищать. Упрямая... гадкая... подобного можно было избежать...
С трудом выговаривая слова эльф увидел новое свечение со стороны хранительницы и инстинктивно зажмурил глаза.

Сияние между лап лежащей неподвижно химеры соткалось в шар из бирюзовой энергии, и, сияя, он левитировал над ее лапами, легко пульсируя, от чего играли в сполохах пламени и в лужах на полу яркие холодные блики. Уара, руководствуясь больше прагматичными причинами, нежели из милосердия к поверженному врагу, отозвала свое заклинание, и гиносфинкс, наконец, резко и шумно вдохнула, из груди вырвались клокочущие звуки. Но в себя она не приходила. Создание было живо, просто побеждено. Огненный круг начал медленно опадать и гаснуть - заканчивалось действие ее заклинания, и, спустя минуту только оплавленные куски стекла, угли и края обожженных лоз Лироя, спускавшихся вниз с рам лопнувших над бассейном витражей, напоминали о том, что тут недавно бушевало пламя. Нагарь и запах большого зверя не скоро развеются, но первые нотки свежего, влажного, кажется, морского, воздуха уже опускались сквозь разбитую крышу солярия, заполняя зал.
Кровь, вытекавшая у крылатой из растерзанного ею же самой горла, тоже уже перестала сочиться, медленно стягивались и раны, оставленные волшебными стрелами Жойена. Сообща они победили, сравнялись с хранителем в силе и заслуживали обещанную награду.
Вот только не проходила боль, вызванная еще первым сигилом, да и троица чувствовала себя истерзанными, словно приняли тяжелейший бой в физических своих оболочках, и были сильно изранены. А Айлини и вовсе нигде не было видно.
Чуть поодаль продолжала вращаться на своем энергетическом пьедестале золотистая сфера, ее не задели ни огонь, ни осколки разорвавшегося каменного элементаля, или, если и задели, это никак на ней не отразилось.
Пора была решать, что делать дальше. Да и демон предупреждал, что золотой портал не будет ждать их вечно...

Лирой внимательно смотрел на происходящее с Хранительницей и продолжал причитать:
- Гадкие способности, причиняющие боль... и.… страдания.
На последнем слове эльф выдохнул и стал вглядываться в сгусток энергии, что формировался у лап, столь вызывающего у парня негативные эмоции, зверя. Эльф оскалился, от пронзающей боли по всему телу, и в этот же момент, огненный щит, вокруг соперницы, начал сходить на нет.
»И снова, и снова мне не хватает целительных сил. Может, когда-нибудь, я займусь освоением чего то подобного».
Лирой хотел помочь твари, что находилась в магическом капкане своих пленителей, но некоторые перспективы подобной помощи, могли навредить и без того измотанной группе. Лирой почему-то чувствовал, - этот сгусток и есть их награда, надо было лишь взять его в руки или попробовать считать то послание, что могло в нем таиться. Но с равной вероятностью, он мог и ошибаться.
- Уара, знаю, что это прозвучит сейчас очень дико и неправильно, но могла бы ты хоть частично залатать раны этой бедолаге?
Лирой жа намеревался прикоснуться к необычному виду знаниям, или же поплатиться за свою глупость.
- Если тебе покажется, что происходит какие-то неправильные вещи, просто уходи отсюда, назад в портал.
Эльф сглотнул, вспоминая, ощущения при прохождении этого замечательного устройства. Какие же невероятные вещи могут происходить в нашем мире, а мог бы и дальше сторожить свои леса, оттачивать навыки, заниматься зельями и обязательно стоило бы заняться магическими навыками. Эльф чувствовал, что никак не может противостоять серьезным противникам, и это его удручало. Как он будет защитить других, если не может защитить даже себя.
На этой ноте Лирой отдернул сам себя и понял, что не видит Айлини.
- Айлини? Айлини?! Кто-то видел её?
"Надеюсь, ты просто ушла в портал"
На душе защемило еще больше, но медлить было нельзя. До боли сжав кулаки, хотя можно ли причинить себе еще большую физическую боль в таких условиях? Обычно подобное действие помогало эльфу бороться со своими эмоциями, и сделал он это скорее машинально, но сейчас это не шибко помогало и до того тошно стало в этот момент.
Ковыляя вперед, к бирюзовому шару, эльф подметил, что раны на теле сфинкса и так медленно затягивались, и может даже зря он просил Уару помочь ей. Но последний раз показать свои не злые намерения он должен был попытаться, иначе Лирой не Лирой.
Единственный, кто сейчас не интересовал эльфа - был беловолосый парень с магическими стрелами. Хоть он и внес посильный вклад в общую победу, никаких эмоций к нему эльф больше не проявлял.

Тревожный окрик остроухого заставил Жойена обернуться в ту сторону, где он предполагал, и должна была находиться лесная дева, отброшенная в запале сражения в арьергард. Шея с неохотой поддалась, ведь каждое движение по-прежнему откликалось болью в измотанном боем теле. Однако хозяйки голема нигде не было видно, она будто бы испарилась в разреженном воздухе, бесследно исчезнув. Горелые витражи, остатки истлевших побегов, куски камней и прочего мусора окружали просторный грот. Могло радовать (или все же настораживать) только одно: следов сколь-нибудь напоминавших женские обугленные останки в округе также не виднелось.
Дарклин решил вмешаться, чтобы внести немного ясности в ситуацию:
– То место… из которого меня забросило сюда, – лучник поморщился, выпрямляясь на месте. Слова давались с трудом, но он посчитал важным поделиться своими догадками со спутниками пропавшей девы. – Ваши тела, физические, всей троицы… я видел их там. Они как будто бы зависли в невесомости в точно такой же сфере, как эта, – Дарклин сделал над собой усилие и указал подрагивающей рукой в сторону разбушевавшейся в настоящий миг магической приблуды. – Если крылатая не обманула, то дух… Айлини, должно быть, переместился обратно в… физическое тело.
Рассуждать вот так о высоких материях и душах было довольно странно, в голове плохо укладывалась мысль о том, что в действительности это странное измерение, ловушка для сознаний путников, существовало где-то отдельно, на совершенно ином плане реальности.
Развеянный огненный купол тем временем явил миру крылатую хранительницу, которая по-прежнему находилась без сознания. И только затягивающиеся с большой скоростью раны вокруг шеи и клокочущие в горле хрипы выдавали в большом звере признаки жизни. Холодное сияние меж тем собралось с лап химеры и слилось в парящий пульсирующий сгусток энергии. Опасная сфера мастерски сыграла на всех струнках любопытства Жойена, которые натянулись в какой-то неправильной неблагозвучной тональности. Чувство предосторожности твердило о том, что трогать эту штуковину было небезопасно.
– Предполагаю… это и есть то самое недосягаемое знание, ради которого вы проделали весь этот опасный путь, – Дарклин прошаркал при помощи лука в сторону поверженной лигрицы и с чувством облегчения осел близ лап бессознательной туши. Существовать было… мучительно, однако сидеть было самую малость легче, чем не крепко стоять на своих двоих. – Не рискну отбирать вашу награду, – усмехнулся лучник пепельноволосой девчушке, припоминая те короткие фразы, которыми они обменялись в самом начале их не-знакомства: кажется, тогда девчонка была очень обеспокоена тем фактом, что Жойен решил покуситься на то же, за чем явились сюда и они.
Разум охотника, привыкшего добивать свою добычу, был категорически против, однако Дарклин, воспользовавшись бессознательностью химеры, приложил руку к разорванному и понемногу заживающему горлу. На этот раз сконцентрироваться на исцеляющей магии было сложнее, поскольку он почти не ощущал ее в себе после изнурительного сражения, однако на этот раз он был тверд в своей решимости исправить то, что натворил он и его вынужденные соратники.

На слова незнакомца Уара лишь молчаливо пожала плечами, понимая, что точного ответа у неё нет, а предположений и у самого молодого человека достаточно. К несчастью, несмотря на видимую победу, от лап поверженной соперницы всё ещё продолжал разливаться яркий свет, постепенно формируясь в сверкающую синюю сферу, а боль, терзавшая их тела, не собиралась покидать освоенные живые территории. Сосредоточившись на поднявшемся в воздух сгустке энергии, эйра замерла в ожидании дальнейшего развития событий. Однако ничего пугающего или тревожного не произошло. Хищница, всё ещё пребывая без сознания, даже и не думала подниматься, а окружавший её защитной сферой огонь стал постепенно угасать. В этот момент на плечо малышки легла ладонь Лироя, и Уара, вздрогнув, вскинула голову.
«Защищать то, что дорого?» - мысленно повторила эйра, серьёзно задумавшись над словами эльфа, продолжавшего что-то бормотать себе под нос. – «Что дорого…»
Пожалуй, для Уары самым дорогим была её собственная жизнь, за которую ей приходилось сражаться с самого появления на свет. Девочке нужна была сила, чтобы защищаться, биться за еду и убежище и спокойно перемещаться по просторам огромного мира, населённого множеством опасных, жестоких и могущественных созданий. Эйра желала занять своё место среди них, великих и непобедимых, вернуть причитающиеся ей по крови мощь и обличье, обещание безбедной и славной вечности… И ради этого она действительно готова была пойти на многое из того, что обычно разумными существами осуждалось.
А время, отведённое их группе на получение заветного имени, постепенно утекало. Нахмурившись, эйра снова вгляделась в мерцающую над мохнатым телом сферу, которая, несомненно, вызвала бы у неё куда более жгучий интерес и любопытство, если бы не изматывающая боль, любовно вытягивавшая из ослабшего организма последние силы.
Воспользовавшись заклинанием левитации, Уара помогла себе подобраться к неподвижно лежащему зверю поближе, чтобы получше рассмотреть. В тот же миг девочку догнал и голос Лироя:
- Уара, знаю, что это прозвучит сейчас очень дико и неправильно, но могла бы ты хоть частично залатать раны этой бедолаге?
Со спокойным вниманием опустив взор на ровно дышащую кошку, эйра безразлично покачала головой.
- Я не могу лечить. Но она и без меня справляется, — отметила девочка, заметив, как затягиваются нанесённые боем раны благодаря хорошо знакомой малышке регенерации.
Потыкав в мохнатую тушку пальцем, эйра недовольно нахмурилась.
- Эй! Поднимайся! Мы выиграли. Ты обещала сказать нам имя! – требовательно обратилась Уара к поверженному врагу, не собиравшемуся откликаться на её нетерпеливый зов.
- Если тебе покажется, что происходят какие-то неправильные вещи, просто уходи отсюда, назад в портал.
Эти слова заставили эйру вновь в недоумении вскинуть голову, словно спрашивая, что он имеет в виду, что должно случиться и почему ей придётся сбегать. Однако уточнить девочка не успела, так как эльф, встрепенувшись, тревожно закричал:
- Айлини? Айлини?! Кто-то видел её?
И правда, лесной девы нигде не было видно. С трудом осмотревшись, Уара ненадолго прикрыла глаза и медленно втянула носом воздух, стараясь уловить присущий духу аромат. Однако в её истерзанном сознании не мелькнуло ни одной ниточки, которая могла бы вывести их к потерянной спутнице.
- Я её не чувствую, — наконец, отрицательно пробормотала эйра, предположив, что девушка могла либо погибнуть, либо провалиться в один из таинственных порталов этого непредсказуемого мира. Пусть малышка и не была склонна к чувствительности эльфа, но все равно ощущала досаду от того, что не уберегла члена собственной группы. Это было её долгом, обязанностью, с которой она не справилась, и сей факт стальным недовольством отразился в серьёзных лазурных глазах. Но ведь можно сказать, что она хотя бы пыталась? Сочтут ли это незримые блюстители порядков и правил достойным оправданием?
К счастью, поток мыслей прервал еще один голос, который почти сразу обнадеживающе вплелся в их диалог. На удивление, говоривший владел куда большим объёмом полезной информации, чем можно было бы ожидать. Переключив внимание на выпрямившегося юношу, эйра с тщательным вниманием выслушала новую версию произошедшего, рассудив, что их утерянная спутница вполне могла не только выжить, но и вернуться к своему телу, повисшему за пределами их досягаемости. Оставалось надеяться, что для подобного перемещения соприкосновение с золотистым порталом им было вовсе необязательно…
Лирой тем временем вместе с незнакомым знакомцем заковылял в направлении светящейся синей сферы, и если второй вскоре тоже опустился на землю рядом с поверженной кошкой, то эльф направление движения менять не собирался. Уара, нахохлившись, заметно напряглась, готовясь к нежданным сюрпризам. С другой стороны, как и заметил молодой человек, зачем-то приложивший руку к затягивающейся шее хищницы, этот энергетический шар мог оказаться их долгожданной наградой в этом мучительном испытании. И тогда Уара тоже не отказалась бы от хранившейся за переливающимися гранями заветной тайны.
Не без труда поднявшись, эйра качнулась в сторону сферы и, потянув к ней руку, выжидающе посмотрела на Лироя.
- Вместе? - спросила малышка, сдержав нахлынувшую волну зудящего любопытства.
К счастью, лучник не собирался претендовать на их добычу, чем заслужил не менее серьёзный и крайне довольный кивок со стороны девочки. Поскольку в противном случае ей бы пришлось придушить и его...

Айлини не отзывалась. Валялись оплавленные и расколотые, покрытые копотью обломки камней, из которых состоял ее голем, но самой духа по-прежнему видно не было, на зов Лироя никто не отзывался. Хранительница все так же лежала на полу, уронив косматую голову и распластав по сторонам крылья. Ее бока уже начали мерно расширяться и опадать, когда она снова начала дышать, но в себя, израненная, она еще не приходила. Может, это было и к лучшему. Пусть неведомая им магия и соткала голубой шар света, едва они победили, видимо, и бывший им наградой за этот бой, но кто ж знал, что как поведет себя сфинкс, если очнется. На бесцеремонное тыканье эйры она никак не реагировала, а рука девочки прошла сквозь косматое тело - девочка ровно ничего не ощутила, лишь видела, как свободно проникает ее ладонь в плоть - точно так же, как когда сфинкс прошла сквозь нее саму.
В пещере стало немного темнее - то пропали косые солнечные лучи, проникавшие сквозь отверстие в потолке. По воде в засыпанном осколками бассейне зарябило - снаружи, сквозь разбитый витраж, закапал в грот дождь.

Пора была получать награду.
Касание голубой сферы кольнуло пальцы холодом, и в глазах Лироя и Уары померкло.
Жойен успел увидеть, как шар полыхнул сквозь их пальцы, а в следующий момент мягкий голубой свет залил все вокруг и он тоже словно утонул в нем. Щиты не помогали - молчал амулет Дарклина, давно уже истончившиеся защиты Айлини не защищали от света ни эльфа, ни эйру. Происходившее не было ментальной магией - это было чистое З н а н и е.
Какая-то странная, чуждая, но совершенно нейтральная, не несущая ни зла, ни добра сила проникала в их сознания. Окутывала, вытесняя сомнения и переживания. Миг абсолютного покоя, и в следующий миг, словно вода из разбитого сосуда, в них хлынуло понимание. Оно заливало их умы, его было слишком много, чтоб постигнуть, вместить. В тот короткий миг они видели, вобрали в себя, но не смогли удержать все знания, что накопила за свою долгую жизнь гинсосфинкс, хранительница. Они видели, как расцвёл мир, как стирались в прах города, как начинались и заканчивались войны, как летели мимо столетия. Диким, безудержным хороводом проносились тайны и секреты, они видели историю мира, чтоб однажды к ней прикоснуться и забыть навсегда. Лишь нечанные крупицы можно было ухватить, но и от них оставались лишь мелкие обрывки... сотые доли того, что сумела узнать за свою жизнь гиносфинкс.

В какой-то момент Жойен увидел, как могучие воины, опьяненные обещанием неведомой награды поднимают на него мечи, увидел бесконечные магические барьеры перед собой, почувствовал ярость и беспомощность. Увидел ступени, залитые кровью, и бирюзовых змеев, ползущих по той лестнице к нему, а затем - как чужая воля, безжалостно втискивает в него то, что ему было совсем не нужно. Привязывает его к себе, терзает, пока он не растворяется в ней, теряя свою самость, и понял, что стал рабом той воли, усиленной десятками отнятых жизней. И наваждение пропало

И все трое внезапно узнали. То знание, имя, его можно было облечь в звук, но в первую очередь это было пониманием сути. Кем была та, что известна была им под простым, ничего не выражающим словом. Узнали, как ей, сущности, когда-то подобной человеку, или эльфу, только более эфемерной, сотканной сперва из простых эмоций, главной из которых были любопытство и пытливость, была дарована сила, и как ее эта сила извратила и осквернила. Она узнала страх, и он завладел ею. Узнали властность и жадность - до большей, еще большей силы, потому что только в ней она видела спасение от этого страха. Ее властью стало вселять к себе любовь и желание защищать, и она царила в умах и сердцах тех, кто был слабее. Как охотно они умирали ради нее, отдавали ей все, и собственные жизни, когда отдать было больше нечего. Ее боготворили. И как однажды ее изгнали те, кто был сильнее. Как, неприкаянная, она металась, пока не оказалась в мире, где врагов еще не было. И она строила себе новое царство, как выбрала сфинкса в хранители понимания ее сути, и как поработила его, построив эту тюрьму, и куда более надежную - из заклятий, сковывавших и ослаблявших Хранительницу. И последнее - как четверо явившихся оттуда, чего еще не было, и кому сфинкс не желала гибели, но не могла иначе, чем защищать доверенное всеми доступными ей силами, забрали Слово, коснувшись Знания напрямую.

А затем видения померкли.
Теперь все трое знали истинное имя Майлади, Красной Твари. Они могли его произнести и могли поделиться им, но не могли осознать. И что-то еще, что каждый успел ухватить, объемлеть и запомнить из всего того шквала древних тайн, что на миг их утопил в себе, и отхлынул, оставив ошарашенными и обессиленными.

Это продолжалось пару ударов сердца, не более. Они пришли в себя там же, где их видения застали, в гроте. Голубого шара больше не было, но сияние охватывало шею Хранительницы, и меркло, превращаясь в крепкий кожаный ошейник без единого стыка. Гиносфинкс все так же лежала на полу темной луже своей же крови, недалеко с мерным гулом вращалась золотая сфера портала на своем ложе.

-----------------------------
Каждый может выбрать одно заклинание из стандартных . Оно пойдет в слоты вне школы. Лирой - на выбор из школы магии Света, Земли или Телекинеза. Уара - из школ Тени, Телекинеза или Иллюзий. Жойен - из школ магии Огня, Воды или Ментальной.
Все стандартные ограничения учитываются, если требуется прописать дескрипторы, их следует прописать. За внесением изменений в анкеты обратитесь в тему Правок

Путешествие сквозь чужие воспоминания, в самую глубь чужого эго давалось нелегко, а вместе с тем достаточно обыденно и естественно, поскольку сразу же забывались видения о жизнях десятков других, канувших в лету цивилизаций, стоило им только маякнуть на периферии сознания. Воспоминания ударили под дых, резко и отрезвляюще, и пропадали они также, без малейшего предисловия растворяясь в бесконечном потоке. Йен чувствовал себя так, будто бы он был всего лишь игольным ушком, через которое стремительно пронеслась тонкая гладкая пряжа и сразу же канула в небытие, не зацепившись ни единым узелком.
Единственное, что осталось с ним – это яростная обида и чужая подавляющая воля, заклеймившая и навязавшая бренное существование, единственной целью которого оказалось служение в угоду сокровенной тайны некоей сущности, прибывшей из задворок чуждого им мира. Так старательно запечатленная искусным мастером история в мозаичном полотне обрела смысл, воплотилась в явь, оставляя подле себя любопытного свидетеля. Или все же свидетелей?
Дарклин не знал, увидели ли его случайные спутники то же самое, но он почувствовал, как что-то изменилось в нем самом. Таким ты обычно и просыпаешься после долгого тревожного сна, когда не в силах ухватиться за остатки мира сновидений, ты зацикливаешься на чем-то одном, чтобы оставить себе на память хоть самую малость. Этой малостью оказалось имя, которое так неестественно было облекать в слова и звуки. Вслед за именем тянулась чужая суть, непостижимая и полная противоречий, зараженная страхом и охваченная жаждой силы, следом за которой пролегала длинная костлявая вереница, выстланная из чужих жизней.
Дарклин инстинктивно передернулся, приходя в сознание, если его текущее состояние вообще как-то вязалось с понятием сознания или хоть какого-то осознания, на крайний случай – ситуативной осознанности. Было сложно сказать, сколько же времени троица провела блуждая среди воспоминаний, однако окружавшая их безмятежность грота не изменилась ни на гран. Пасмурная погода где-то снаружи, где бы они ни находились, по-прежнему семенила каплями дождя через разодранную глазницу разбитого витража. Лигрица все также бездыханной тушей громоздилась в луже остывающей крови. Синий свет более не разливался ослепляющей вспышкой, а собрался вокруг массивной шеи химеры, глухо тлея и оседая на ней кожаным цельным ошейником.
Лучник поспешил одернуть руку от шеи большой крылатой кошки и с вопросительным неверием оглядел своих вынужденных соратников по несчастью, застывших на местах чуть в отдалении.
– Я ведь не прикасался к нему, – кивнув в сторону того места, где несколько мгновений назад брезжил бирюзовым светом парящий шар, констатировал очевидное Дарклин, тут же почувствовав себя деревенеющим болванчиком. – Но я видел… – лучник встряхнул головой, будто пытаясь прогнать из головы прочь неприятное воспоминание. – Это было отвратительно, я как будто был там… а эта Красная Тварь пленила и поместила в меня это… это Слово и сковала магией, заставив его охранять…
Йен понимал, что, кажется, сейчас его речь больше напоминала бессвязный бред юродивого, однако не мог ничего с собой поделать. Словоохотливость сыграла с ним злую шутку, поэтому, заикаясь и путаясь в словах, лучник пытался поделиться тем, невольным свидетелем чего он стал каких-то несколько мгновений назад.
Неожиданно Дарклин умолк также резко, как и начал свою длинную тираду, нащупав в голове еще одну ниточку воспоминаний. Кажется, что знание об имени было не единственным, что Йен вынес из этого незабываемого путешествия в чертогах сознания гиносфинкса. Горячей силой теплилось в нем неожиданно обретенное знание о магии, доселе ему неведомой. Отчего-то охотник был теперь уверен, что захоти он сотворить опаляющую магию, на его ладони непременно расцветет обжигающий огонь, который будет подвластен его воле.
Как волчок жужжала и крутилась вокруг своей оси в отдалении золотая сфера прорехи в пространстве, по сему вновь напоминая путникам о своем существовании. Жойен невольно поморщился, возрождая в памяти те мучительные ощущения, сковавшие его при перемещении в это место.
– Это же не ваших рук дело? – на всякий случай поинтересовался Дарклин, оглядываясь по сторонам в поисках какого другого выхода из этого места. Разум подсказывал, что физически ни он, ни один из случайных его спутников не принадлежали этому месту, однако смотреть правде в глаза не хотелось ни под каким предлогом. А правда была такова, что обратный путь непременно должен был быть проложен через еще одну шоковую терапию в лице перемещения через парящий золотистый шар.

Долина иллюзий. Райские воды

Сверкающая сфера обожгла пальцы холодом, и реальность перед глазами девочки на миг померкла, чтобы смениться бурным потоком информации, что будоражащим приливом нахлынула на сознание. Чужие жизни, места, расцветшие и почившие цивилизации пронеслись перед её ненасытным взором не задерживаясь ни на секунду. Обескураженная открывшимся ей знанием, девочка бессильно плыла в потоке чужих воспоминаний не в силах удержать ни одно из них. Её естество пылало, возбуждённое всплывающими тайнами, пыталось впитать в себя каждую крупицу мирского опыта, присвоить и сделать своим, но не могло. В этом путешествии ей была отведена роль зрителя.
И потом, наконец, явилась та, ради кого они сюда прибыли.  
Уара стремительно проносилась по страницам чужого существования, погружаясь в суть охваченного тревогой и жаждой власти загнанного создания. Как ни странно, эйра в какой-то степени понимала Малайди. Понимала страх, желание жить и стремление приобрести ещё большую силу. Но в то же время, излишне высокомерной натуре эйры казалось, что Красная Тварь недостойна той силы, которую ищет, а потому подобно хищнику, чующему щекочущий ноздри ужас добычи, девочка жадно впитывала в себя слабости противника, чтобы потом использовать против него. Ей открылось откровение чужой жизни, посмевшей посягнуть на небывалое могущество, и малышка намеревалась, в случае необходимости, использовать его, чтобы её уничтожить.
Когда видения иссякли, и Уара вновь смогла свободной двигаться, их изрядно потрёпанная компания обнаружила себя всё в том же знакомом гроте, более не освещаемом ни солнечными лучами, ни голубоватым мерцанием Знания. Молчаливо осмотревшись, эйра нахмурилась, осознавая, что совсем недавно видела нечто значимое и невероятное, но не могла припомнить ни одной величественной картины, словно они не пожелали оставить свой след в её воспоминаниях. Она прикоснулась к чему-то необъятному и великому, но не успела или не смогла ухватиться…
Череду размышлений прервал взволнованный голос юноши, резко отдёрнувшего руку от шеи бессознательной кошки. Из его сбивчивых пояснений стало ясно, что видения захватили и его сознание, что было встречено малышкой достаточно спокойно. Он ведь не украл причитающуюся им информацию, а всего лишь разделил её, а потому Уара не стала рычать и злиться, лишь с интересом внимая его словам.
Как ни странно, она тоже чувствовала, что получила необходимое им Имя, хоть и не могла придать ему форму в своей голове. Оно было чем-то большим, чем простой набор букв, и таило в себе суть своего владельца. Заинтригованная, малышка всерьёз постаралась отыскать нечто подобное и в себе самой, но не достигла успеха. Что важнее, её пытливый взор, наконец, зацепился за вращающуюся золотую сферу, которая заставила её очнуться.
- Нужно идти, - настойчиво произнесла малышка, намекая, что пора возвращаться. Она не знала, сколько прошло времени с их прихода сюда, но не хотела, опоздав, навеки лишиться своего тела, а потому шагнула навстречу неприятному порталу, морально готовясь к «волшебному» путешествию. – Нет, это не мы. Её создал златоглазый.
Последнее Уара сказала уже интересующемуся юноше, также смотревшему на портал без особого энтузиазма. К несчастью, эйра даже не подумала, что незнакомец вряд ли знает, о ком идёт речь, но продолжила путь с гордым чувством выполненного долга.

Долина иллюзий - Райские воды

Айлини не отзывалась. Слишком изматывающий бой получился, но даже с такими ощущениями, эльфу казалось, что их соперник сыграл с ними в поддавки. Вокруг воцарилась тишина, отчетливо слышалось лишь тяжелое дыхание спутников, разбавленное звуком падающих капель.
"Дождь, как символично".
Лирой бы с удовольствием встал под холодные капли серого неба, что мелкими струйками образовывались где то высоко в небе, что кусочком виднелось через разбитый витраж. Сейчас дождь помог бы смыть все переживания, все эмоции, все дурные мысли, всю боль этой ситуации. Осмотревшись еще внимательнее, эльфу все равно не удалось найти ни единого следа девушки, что, возможно, отдала свою жизнь для получения знаний. Внутри все стало сжимать.
- Вместе?
Голос Уары выбил парня из легкого ступора. Из соображений безопасности, конечно нельзя было одновременно касаться этой неизвестной сферы, мало ли, чего оно в себе еще таит. Однако, возникшая душевная меланхолия перевесила все соображений безопасности, от чего эльф улыбнулся из последних сил малышке Уаре и взял её маленькую ладонь в свою.
- Вместе.
Разлился резкий свет, Лирой тут же, машинально выставил вперед вторую руку, и свет погас так же быстро, как и возник. Разве только в разуме мельтешили обрывки информации, странные воспоминания, не свои, чужие. Голова не ломилась от информации, рассудок и тело сохраняли всё ту же апатию, что была до прикосновения к сгустку. К этому букету чувств добавилась некое другое, которое твердило, что вот так не бывает, что это не возможно. Нельзя вот так разом пропустить столько информации через себя, стоило бы полагать - рассудок сохранило то, что многие образы попросту не смогли уцепится в головах троицы и тут же исчезли в пучине потока.
"У нас нынче одна цель, но разные методы и направление, ........"
Даже после получения этой информации, не совсем было понятно, что собственно делать дальше, и чем это знание поможет справится с ней. Может Фобос был прав, и вся заварушка в этом месте не стоила затраченных усилий.
В этот момент эльф слегка пошатнулся, то были резко возникшие образы в голове, они были туманными, чужими, но в них чувствовалось необычайное тепло, будто кто-то из далекого прошлого хотел помочь выстоять в этот непростой момент. Некие образы нитей, что впивались в тела существ, чтобы наполнить их легким теплом и надеждой. То была магия света, сильная, одна из первозданных школ магии. Лирой чувствовал, как в его разуме поселилась навязчивая идея, повторить то, что он увидел, но по своему. Парень никогда не владел магией света и решил повторить заклинание, как он представлял, подвластными ему чарами. Эльф, так же, как и Красная тварь желал силы, но не чтоб убежать от страха, а чтоб этот самый страх никогда не коснулся тех, кто был дорог.
"Истинная сила в созидании."
Мик говорила, что ты живешь в своих поступках. Ты — это твои действия. Лирой представил образ девушек, что спасли его в ту злосчастную пургу, что предали ему сил вынести всю горечь тех моментов, когда кожа трескалась от холода, отваливаясь маленькими льдинками от тела, но парень продолжал идти вперед, будто не замечая этих легких невзгод. То тепло и забота, что шла от их чар, помогла эльфу тогда выжить и спасти Мик и Элайзу. А уже с их помощью обрести и душу, ту душу, что так жадно пытается помочь нуждающимся и защитить слабых. Конечно не только эти две целительницы помогли ему полноценно встать на ноги и дышать полной грудью не опасаясь произносить свое имя. В том была заслуга и паренька музыканта, что так рьяно хотел найти свое предназначение в этом мире, не теряясь в спинах и образах своих спутников. Девушки птице, что мечтала о приключениях и путешествиях, вдали от своего дома. Конечно девочке-эйре, что где-то в глубине души, по сей день пыталась понять себя, но так же давно поняла, что есть стая и забота о друг друге. Может и девочка в эти моменты реагировала больше инстинктивно, а может её душа развивалась вместе с разумом и, однажды, она так же как и Лирой, откинет свое прошлое и сможет найти свою стезю.
Как бы то не было, воспоминания о прошедших событиях наполнили душу эльфа тем самым теплом, что каждому из нас однажды необходимо вкусить.
Направив пальцы вверх, где был разбитый витраж, эльф почувствовал, как смог достать из недр земли лианы, но не привычные ему, а очень тонкие, словно нити. В них он вложил то самое приятное чувство, что несмотря на всю боль, пробилось и смогло провести мягкой ладонью по избитому нутру. Эльф тянул их медленно, будто боялся сломать эти нити, боялся, что не сможет управится с этой новой силой.
- Нужно идти.
Нити дрогнули на мгновение, но не опали совсем, эльф продолжил вести их к хранительнице этого места. Неужели, Лирой исполнил одно из своих сокровенных желаний, неужели эта сила действительно даст ему возможность исцелять. Согласившись с эйрой, эльф, попятившись к сфере, начал обвивать тело сфинкса волокнами, аккуратно образовывая покрывало из тонких целебных волокон.
"Надеюсь ты почувствуешь то тепло, с которым я пришел на душе, в твой дом"
Лирой грустно обвел глазами грот, и так же приблизился к сфере.

Выходы из этого места, пожалуй, были, но чем грозило троим нематериальным путникам избегание золотой сферы? Вынырнув из воспоминаний гиносфинкса, каждый со своей добычей, чем-то новым, давно лелеянным или совсем внезапным, маленькая компания вновь оказалась предоставлена самим себе, если не считать того, что злотоглазый предупреждал Уару и Лироя еще до того, что время их ограничено, и лучше бы поспешить.
Жойен еще пытался сбивчиво выразить пережитое, когда Лирой, не испытывая временем новоприобретенные умения, потянулся волей, чтоб помочь исцелиться гиносфинксе. Не то, чтобы крылатой действительно нужна была помощь: собственное ее магическое тело восстанавливалось с каждой минутой, помог ей и Дарклин, и этакое магическое покрывало, которым ее на последок укутал эльф, только приблизило ее пробуждение, но троица его уже не застала, приблизившись к сфере.
Им всем троим потребовалось нешуточное над собой усилие, чтоб, помня о предыдущем мучительном опыте переноса в этот грот. На попытку касания золотой шар ответил усиливающимся гулом, вновь запульсировал, еще сильнее, словно гигантское сердце, и вобрал их в себя, как водой пролился сквозь них.
Крылатая кошка с ошейником на шее заворчала, подняла голову, раскрыла глаза, , но ни сферы, ни Уары, Лироя и Жойена в гроте уже не было.
Переход в Райские Воды