Немой пруд

Первое сообщение в теме :


Этот пруд мог бы поведать историю жизни одного воина, но он молчит, пряча в своих водах трагедию, что когда-то произошла.

Тор не плохой. Это мужчина говорит себе довольно часто. Он не хочет быть плохим, он старается помогать людям с их проблемами, но также, Тор - дракон. В Скайфелле понятия "хороший" и "дракон" редко стоят в одном предложении, и все таки, Тор умудрился стать "хорошим драконом", не на словах, а на деле. Но вот, насколько хорошо использовать свою силу, против существ гораздо слабее его? Конечно, если инквизиторша хочет убить конька, зная, что это воин, который не сможет от нее защититься, Тор должен этому воину помочь. Но почему же, когда он ломает кому-то ребра, он чувствует себя так неловко? Ну да ладно... Дракон пытался убедить себя, что воительница плохой человек, который пытается убить хорошего, а если же этот морепродукт и вправду заслуживал смерти - мужчина разорвет его на части лично. Тор повернул голову к лежащий у стены воительницы, и посмотрел на тех, кто её окружает. Глаза снова "потухли", а мужчина уверенным шагом подошёл к искалеченной. Еще тогда, когда только молот коснулся её, дракон отлично услышал хруст рёбер, да и не то чтобы он был сильно удивлен, ей вообще еще повезло - могло быть и хуже. Подойдя к ней, он поднял Мьёльнир с её бедра. Забавно, если бы он этого не сделал, благодаря магии молота, она бы навсегда осталась у этой стенки, возможно даже, так было бы лучше для всех. Вытерев молот от крови, об штанину самой женщины, он молча повесил его себе на пояс.
- Я не хочу причинять вам вреда, так не заставляйте же меня это делать... - спокойно сказал Тор, смотря на воительницу, а после, отойдя на два шага назад, обратился ко всем, - Я не знаю куда вы направляетесь, но я предлагаю свою помощь, взамен на то, что вы мне поможете найти кого-нибудь, кто расскажет мне об этом мире больше, а также... - остановился Тор, раздумывая о том, что ему еще нужно, - выпить... Мне нужно выпить...
После чего мужчина посмотрел, на морского конька, который мирно себе ловил мух. На лице Тор повисла гримаса недовольства.
- Кто-нибудь из вас сможет его расколдовать? - спросил мужчина, показывая пальцем на морского конька. После чего резко плюхнулся на землю, опираясь на одну из балок, поддерживающих крышу.

[av=https://image.ibb.co/dthF0K/6OI0lfo.png]
- А он что на тебя нападал? – подала голос Тигра, которая всего не видела, но очень сомневалась, что конек мог в таком облике нести реальную угрозу. Все, что девушка успела усмотреть, это то, как инквизиторша нападала на зверюшку, а на нее саму нападал дракон. Все.
- Если он не по своей воли в это превратился, - меж тем ответила Тигра Тору, - То скорее всего это местная магическая болезнь, называемая мистерианской лихорадкой, - подняв указательный палец вверх, девушка нудно затянула, - В эту болезнь не обязательно тело бьет жар или мучает озноб, но тело может измениться до неузнаваемости или частично поменять очертания. Может измениться мироощущение или вовсе потеряться рассудок, - а потом она хлопнула в ладоши и добавила, - Но обычно это не навсегда и через какое-то время проходит само собой.
И когда девушка закончила, то посмотрела в первую очередь на дракона. Да, путешествовать с ним было бы не очень хорошей идеей. Но если оставить его в городе, не наворотит ли он делов? А если взять с собой? Может ли так статься, что инквизиторша в его присутствии будет кроткой и послушной весь оставшийся путь?
Как-то слишком уж соблазнительно звучала последняя мысль.
- Нужна, нужна ей помощь, дедушка! – покивала вдруг Тигра, посматривая на мужчину неопределенных лет, - У нас еще долгий путь на носу, а своими двумя наша эм… - Тигра покоилась на эльфийку, - …спутница боюсь, самостоятельно теперь не дойдет.
Сплавить инквизитора любой ценой из Инь Яня – вот что двигало внезапной заботой от Тигры.
- А тебя мы так и быть возьмем с собой, если перестанешь драться! – обратилась к Тору, вот так взяв и решив за всех.

Римон с благодарностью смотрел на дракона. В который раз. В голове мерцали такие эпитеты, как "щенячья радость" и "детский восторг". С одной стороны, он бы смотрел с благодарностью на любого, кто кинулся бы его защищать и делал это столь же эффективно и даже эффектно, как Тор. С другой стороны...
Пожалуй другой стороны тут не было. Главное не впадать в излишнюю расслабленность.
При словах мелкой о болезни он встрепенулся, задумался и собирался тихо выпасть в осадок гашеной известью.
"Что это за место, если у них такие вот болезни?!" - ярко-огненной вывеской горело в его сознании. С другой стороны новость была хорошая. И плохая одновременно.
Во-первых, текущая форма не навсегда, а значит все его трепыхания по поводу своих мечей не зря. Во-вторых, он лишается возможности найти виновника его проклятия и всерьез объяснить ему, что бывает за такие вот шутки с ведьмаками. В план объяснения входили пару часов морального и потом еще столько же физического унижения. В том числе обливание дегтем и вываливание в гусином пуху, с непринужденным дефиле по самым оживленным улицам в чем мать родила.
А потом он понял, что мелкая хочет свалить из города. Нет, в целом её цель была проста и понятна: видишь как из пруда лезет непонятная хрень - свали куда подальше.
Но с другой стороны эльфка и дракон составляли вполне боеспособную двойку, в городе могли быть еще пруды. А еще в городе должен быть староста или кто-то подобный, который отвалит звонкой монеты, оставит на постой и накормит хорошим ужином. И дочки у него тоже весьма возможно что есть. Может быть даже молодые и пригожие. А еще тут наверняка должна была быть библиотека, где можно получить хотя бы карту местных земель, вместе с путеводителем.
В общем, нельзя покидать город, оставляя горожан на милость всяких тварей из прудов вылезающих. Совершенно нельзя. Не по-людски это.  Людям помогать надо.
Потом он посмотрел на Хо, которая решила пристрелить собирательницу яблок, на инквизиторшу, которую хлебом не корми, дай кого-нибудь оскорбить, унизить, а еще лучше прирезать и в голове нарисовалась картина, что возможно, только возможно, местным будет гораздо лучше, если эльфку и женщину уведут из города. Особенно, если местные все выглядят так, как обитательница местной лачуги.
В любом случае, донести свои мысли до всех присутствующих у ведьмака возможности не было. А потому он просто висел в воздухе и питался, поглядывая по сторонам.
Квинт тем временем все так же осторожно смотрел по сторонам, недовольно раздувая ноздри и обмахивая себя хвостом, отгоняя надоевший гнус.

- А у нас, старик, всё просто - мой народ, увы, за слова не казнит. А стоило бы.
С детства её учили тому, что Солнце благосклонно ко всем. И тем, кто в него не верит, и тем, кто его хулит. Поэтому любые споры, которые возникают с не-демонами, должен либо быть улажен мирным путем, либо игнорироваться, но ни в коем случае не приводить к убийствам, иначе нарушается воля Солнца.
Это правило было одним из главных, и Хо следовала ему. Следовала даже тогда, когда брат рассказал ей ещё один, и скорее всего, главный смысл правила: не допустить смерти бойца. Хотя пустынные эльфы и были хороши в бою, но одна случайность может погубить даже непобедимого бойца. А потеря даже одного воина Солнца - большая потеря.
Но лучше это звучало тогда, когда звучало волей Солнца.
И Хоратхайа сейчас вправду сильно жалела, что Солнце запрещает ей пустить пару стрел в старика. Всё равно он уже стар, свое отжил и потерял ум, начав прислуживать демонам. Так почему бы не окончить его земной путь? Всем же только легче станет.
Старик же тем временем подошел к инквизиторше. Хо вновь посмотрела на Рене, и она показалась ей до безобразия жалкой. Жалкой, беспомощной и слабой человеческой женщиной. И это именно неслась на Хо с огромным мечом в том месте с каменными плитами? Хоратхайа приложила ладонь к лицу и развернулась, чтобы не лицезреть инквизиторши. Эльфийке от такого перевоплощения стало тошно и противно на душе.
До ушей долетели слова Тора, и эльфийка не смогла сдержать раздраженного вздоха.
"Могучего дракона заставила причинить себе вред обычная человеческая женщина. Могучее существо, которое разрушает города, заставил драться безоружный человек. Бред. Так он и ещё после этого великодушно предлагает свою помощь..."
Пока Тигра говорила что-то про какую-то болезнь и увещевала старика помочь Рене, Хо просто ждала, когда это всё закончиться, и они пойдут дальше. Она не сомневалась в том, что после увиденного ума у Тигры хватит, чтобы отказать Тору в предложенной помощи. Как оказалось, это было совсем не так.
- Что?! - Выкрикнула эльфийка, когда Тигра с радушием согласилась взять Тора в дорогу. Продолжила Хо уже спокойней, но раздражение выдавали трясущиеся руки. - Во-первых, Мингжу сказала тебе проводить нас двоих, меня и Рене. Дракон в сделку не входил. Во-вторых, ты хочешь взять с собой существо, которое по одному своему желанию может размазать нас по земле, как мух? К тому же, ты ведь ведешь меня в город, который разрушил один из его соплеменников, не так ли?
Эльфийка уже хотела спросить, почему это вдруг к этому дракону проявляют такое радушие, как вдруг резко замолчала. В голову пришла одна мысль:
"А не потому ли, что он назвался драконом, она его с нами тащить собирается?"
А почему бы и нет? Возможно, Тигра и вправду делает это потому, что Тор назвался себя драконом. И тогда, вспомнив о конечном пункте её путешествия, все кусочки в голове Хо сложились в простую истину: Тигра хочет отвадить этого дракона от Инь Яня.
И в этот момент, когда эта простая мысль завладела сознанием Хо, она прервала свою речь, а в душе эльфийки что-то надломилось. Не сломалось, но дало трещину. И эта была вера в людей. В их светлую сторону.
Люди оказались совершенно другими, чем те, которых Хо видела в клане и о которых читала в книгах. Сначала из-за одного она попала в это странное место, потом другая попыталась её убить, третий - спас демона, и четвертая, словно довершая своими действиями главу грустного рассказа о истинной сущности людей, хочет скинуть опасность в виде дракона на своих сородичей в другом месте обитания. Не устранить опасность, которая уже унесла в одном городе жизни, а просто откинуть в другое место.
И все эти откровения эльфийка познала в несколько часов. А что будет через день, месяц, год? Она из пустынного эльфа, воина Солнца, станет подражательницей темных эльфов, которые презирали и убивали всех не-эльфов в поле их зрения?
Хоратхайа, ведомая мрачными мыслями, развернулась и пошла к пруду. Остановившись неподалёку от кромки воды, эльфийка молчала смотрела на разлагающийся труп демона и думала, что и как ей делать дальше. Или хотя бы для начала успокоится и попробовать вспомнить добрые поступки людей, чтобы восстановить равновесие в душе. Они же были, да?

- Зато за непохожесть, судя по всему, твой народ казнит без суда и следствия. – Произнес это Корбл уже шепотом, больше для себя, чем для окружающих. Он ведь пообещал отступиться и не вступать в диспут.
Эльфийка все сильнее и сильнее раздражала отца Корбла. А это нехорошо. Если какой-то солнцепоклонник может с такой легкостью вывести святого отца из себя, то как он смеет называть себя безгрешным? Не написано ли в писании, что прощения достоин каждый? Похоже, с возрастом служитель церкви потерял сноровку. Реагирует на оскорбления как какой-нибудь юнец.
Слова о лихорадке удивили Корбла. Во-первых, потому, что ни о какой подобной болезни он ни разу не слышал. Странно всё это. Это ж сколько солнечных лучей должно вобрать в себя тело, чтобы так сильно измениться? Ну а во-вторых, потому, что, если верить словам девчушки, то это убогое существо – тот самый пропавший неизвестно куда воин. И, получается, только что отец Корбл, абсолютно ничего не предпринимая, спокойно смотрел, как один человек убивал другого. Да за такое ему ни в жизнь не отмолиться! Желание оставить сектантку как есть стало еще сильнее. Но, к величайшему сожалению, отказа от помощи отец Корбл так и не услышал. Печально. А значит, придется ей помочь.
- Раз нужна, значит, помогу… внучка – Корбл хмыкнул. Ни детей, ни тем более внуков у него не было. По крайней мере, таких, о которых служитель церкви знал. Всё же, во времена его молодости, ему приходилось участвовать в различных языческих оргиях, дабы приобрести в глазах идолопоклонников большего авторитета и засвидетельствовать свое почтение местным божкам. Так что, вполне вероятно, что где-нибудь в захолустье на вроде этого, живет последствие одной из таких оргий.
Опомнившись, отец Корбл присел возле бараноубийцы и сунул ей в руки флягу с вином, предварительно пролив немного вина на ту рвань, что заменяла служителю церкви перчатки.
- Пей. Не спирт конечно, но, чисто теоретически, боль на время уймет. А теперь, заранее прошу прощения, мне придется снять с тебя верхнюю одежду. Не бойся, такого старика, как я, девичьи прелести уже мало волнуют. А вам – Корбл обратился ко всем остальным – стоило бы отвернуться. Не пристало даме оголяться пред толпой малознакомых ей людей. Хотя кто-то один мог бы помочь мне ее раздеть. – Вновь обратив всё внимание на девушку, служитель церкви взялся за пояс, намереваясь снять сначала его, а затем приступить к остальной одежде.

Амбал-молотобоец чинно зашагал к Рене, и у неё засосало под ложечкой. Она на всякий случай предприняла ещё одну бесплодную попытку сбросить молот самостоятельно, но успеха особого не достигла. Да и старалась, строго говоря, не слишком активно – не хватало только порадовать взоры окружающих зрелищем корчащегося под неподъемным оружием Инквизитора.
Рёбра ныли. Их как будто в кипяток окунули. Но она пока вроде бы не кашляла кровью: может, и правда пронесло, и переломанные кости не проткнули ей половину внутренних органов? Умбра сохранила? Спасибо тебе, великодушная Мать!
Эскорца не отвела взгляда от приближающегося Тора: нет уж, такого удовольствия она ему не доставит. Она дерзко смотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он чувствует вес её взора; проследить-то он его никак не мог из-за внешней непрозрачности маски. Замерла в ожидании, стиснула челюсти... и непроизвольно улыбнулась. Ещё до того, как дракон подошёл, она и сама успела руками за рукоять молота основательно подёргать. Своими окровавленными, стёртыми об землю руками. Нет, конечно, никакой гарантии, что из этого что-то выйдет, но надо же всеми возможностями пользоваться?..
И вот непосильный вес с груди наконец убрали. Рене резко выдохнула. Но стонать она не будет, нет! И головы больше не опустит! Пусть ей придётся держать язык за зубами, пусть придётся терпеть разврат и беспредел; её время ещё настанет. Если Мингжу не солгала, то там, куда они идут, Рене может-таки найти благодатную для миссионерской деятельности почву.
Она проиграла сражение, но не войну.
Голос Тигры вырвал её из этих раздумий. Рене опять чуть не сорвалась.
“Естественно, он на меня напал! Естественно, он сделал это по своему желанию! Какие к чёрту лихорадки? Что ты несёшь, коза безмозглая? Поди сюда, я тебе шею сверну...”
Но последствия такого поведения предсказать было слишком просто, а потому Рене объяснилась ровным (насколько это вообще было возможно) тоном:
- Если бы ты была бы хотя б поверхностно знакома с солдатской тренировкой, то понимала бы, что попытка обезоружить кого-то всегда является нападением. Монстр подлетел ко мне сзади и лишил меня меча. И перехватил его, к слову. Что он должен был сделать, чтобы ты посчитала это нападением? Сломать мне руку? Вырвать мне сердце?
Она попыталась сесть поудобнее. Сразу несколько рёбер стрельнули острой болью, Эскорца резко выдохнула и прошипела себе под нос коротенькое ругательство.
- И нет, это не лихорадка, это химеризм, – добавила она. – Иногда чужое колдовство может превратить невинного человека в животное, но исключительно в животное настоящее. В таких чудовищных, уродливых, неестественных монстров превратиться можно только с чётким желанием это сделать. И принятие такой формы, к слову, многое говорит о Роке...
Звук собственного голоса помогал отвлечься от боли. Она перевела взгляд на Хо.
- Учитывая, насколько он могуч, вряд ли у нас есть выбор. Я тоже не в восторге от его компании, но решаю теперь явно не я. – молвила она. “Как и от твоей. Вас всех надо посадить на колья. Но пока что об этом лучше не заикаться...”
Ей, кстати, понравилось замечание эльфки о том, что за слова тоже нужно наказывать. Слова бывают очень опасны. Ей приходилось этот факт демонстрировать словоохотливым еретикам, смеющим порочить благое имя Церкви гнусной ложью и клеветой. Эльфы, конечно, существа грязные, но, по крайней мере, они в этом не виноваты. Они такими родились. У Хо явно есть потенциал к принятию правильного мировоззрения. Нет, в союзницы её записывать очень рано, и на поддержку рассчитывать не приходится. Но в будущем на этом безрыбье и вот такой вот остроухий рак может оказаться рыбой.
Наконец, её внимание переключилось на Корбла. Она приняла флягу, с неудовольствием заметив, что дылда носит перчатки и соприкоснуться с его пальцами не получится. Глотнула. Ну и гнусное же вино!
- Благодарю, - холодно бросила она.
Его следующее предложение повергло её в кратковременную панику – пусть и не по той причине, какую он мог ожидать. Ну уж нет! О её тайне еретики сейчас узнать не должны!
- Твоя забота трогательна, - выдала она, - но нет. Я не позволю тебе увидеть моей наготы.
Рене улыбнулась под маской. К счастью, у неё есть замечательное этому объяснение, которому после знакомства с ней поверят абсолютно все. Без исключения.
- Моя религия запрещает мне перед тобой оголяться. – бесцветным тоном пояснила она. – Я скорее убью себя, чем возьму такое клеймо на душу. Я могу снять броню, и ты перевяжешь меня поверх моей рубашки, либо я перевяжу себя сама. Просто дайте мне возможность уединиться и что-то в зубы. Так что сейчас же убери руки с моего кушака. – с расстановкой закончила девушка.
“Или, клянусь Каерлан, я сверну тебе твою худую шею”

"Болячка значит... - подумал Тор смотря на конька, после слов девицы. Как в этом мире вообще можно жить, если в середине боя, ты можешь превратиться в морепродукт? Да-да, дракону дали пищу для размышлений. Мужчина сидел возле балки, и не забывал внимательно следить за всем происходящим, тем более за инквизиторшей. Он посмотрел на свои руки, после чего вытер их об землю, ибо они были окровавленными, после того как за рукоять молота ухватилась женщина. Когда же девочка согласилась взять дракона с собой, это порадовало Тора, ибо не придётся сопровождать их, и попутно от них отбиваться. Да, именно - отбиваться, ибо если бы они не согласились, он бы все равно с ними пошел, это был вопрос чисто из вежливости, а не ради того, чтобы узнать ответ. Но нет, вечно он с ними бы не ходил, во всяком случае, не ушел бы до того, пока морское существо не вернётся в свою нормальную форму, а то мало-ли, грохнут его еще, когда Тор уйдет. Ну а после, последовало вполне ожидаемое недовольство. Тор молчал, и не говорил ничего по поводу себя или чего-бы то еще, пока говорила эльфийка. Их слова не имели смысла для Тора, одна пыталась оправдать свои порывы убить воина, прикрываясь сомнительными оправданиями. Другая, как старый ворчун, который помнит о войне драконов - начала отговаривать девочку взять Тора собой. Хотя, когда эльфийка сказала, что "соплеменники" Тора разрушили какой-то город, дракон понял её посыл, ибо не по наслышке знал, на что способны другие драконы. Когда же все угомонились, дракон повернул голову и посмотрел на девочку. После чего, он спокойным голосом заговорил с ней:
- Многие мои сородичи, не сильно любят людей, но я не в их числе. - сказал Тор, после чего, отвёл от неё взгляд и вдыхая утренний воздух продолжил, - Но не думай что я стану тебя уговаривать, думаю ты и сама понимаешь, что иметь такого как я в союзниках - полезно. А вот я, могу найти кого-нибудь другого, кто отведет меня в город.
Тор после сказанного замолк, и стал рассматривать все вокруг, как маленькое дитя. Ему было по-прежнему интересно куда он попал, и если никто не спешить ему помогать, то он сам узнает, рано или поздно. Когда же старец предложил женщине раздеться, на лице Тора появилась легкая ухмылка, но не от самого предложения, а от её ответа. "Религия которая не позволяет тебе раздеваться перед мужчинами? Так вот почему ты такая нервная..." - размышлял Тор. Да, в Скайфелле тоже есть боги, но они не властны над смертью и также умерли. Они переместились в Этериус, и там встречают души погибших войнов. Вот собственно, и все... Никто не ставит их существование под сомнение, ибо многие особо старые бессмертные существа видели их лично. А вот Этериус ставят, ибо нет душ которые возвращялись после смерти, и рассказывали о нем. Тем не менее, многие войны, и особенно викинги Джеральских гор, к которым Тор принадлежал, ищут способ достойной смерти, чтобы вечно пировать в Этериусе. А вот если это другой мир, то скорее всего, наши боги остались в старом. И вот, когда размышления Тора дошли до этого пункта, его будто что-то укололо в грудь. Это был страх. "А если я погибну здесь, попаду ли я в Этериус?" - спросил себя Тор. Ладно, умирать он пока не собирается, а если и умрет, то за таким воином боги придут в этот мир, и заберут его душу силой. Во всяком случае, дракон на это надеялся.
- Оголяйся дорогуша, твои боги покинули тебя - Сказал Тор, оброщаясь к инквизиторше, - Ибо где они были, когда гном кидал тебя в этом мир, или же, когда я ломал тебе кости? - Спросил дракон вставая с места, и уходя подальше от них, в сторону пруда.

[av=https://image.ibb.co/dthF0K/6OI0lfo.png]
- Но Акваур же разрушил мертвый дракон, а этот вроде как живой, - Тигра задумчиво и неуверенно посмотрела на Тора, но потом припомнила, что он уже был тогда, когда местность озарило вспышкой, из-за которой неживые твари тот час перестали подавать признаки жизни, - Да, этот вроде живой. Кстати! – не обращая внимания на недовольство эльфийки, а позже и пасмурное настроение той, девушка поинтересовалась, - А какой ты дракон?
По нраву выходило, что либо черный, либо красный. Это обычно эти ящеры были злыми и плохо себя контролировали во время гнева, а потому ответ было важно узнать заранее, чтобы предупредить возможные неприятности.
Меж тем старый извращенец зачем-то решился инквизитора раздевать. Тигра подозрительно покосилась на дедушку, раздумывая о том, что и сама бы тоже не соизволила раздеться в таких условиях.
Болезнь Рене же лишь на секунду задержалась в организме дракона, после исчезнув благодаря мощной регенерации ящера. Тор соответственно ничего даже не почувствовал.
- Нападение и отбирание предмета – это разные вещи, - не то, чтобы Тигра рвалась защищать странное существо, но ведь и она часто что-то под шумок тырила и вовсе не считала, что на кого-то нападала, - Вот если бы он тебя толкнул или ударил – это бы да, но так…
Посмотрев на конька, Тигра перевела взгляд на раненную Рене, которой предлагал уже раздеться сам дракон.
- По-твоему во время боя с нежитью, воин решил, что ему жизненно необходимо превратиться вот в это и посреди поля трупов начать охоту на комаров? – вопросила она у инквизитора, уже заранее понимая, что вопрос звучит глупо и если женщина ответит утвердительно, то будет глупо выглядеть.
Дав Рене время поразмышлять над этим вопросом, девушка обратилась уже к старику.
- А как Вы ее лечить собрались? У Вас магия или зелья какие? – вроде как обычное любопытство, но вот только зелья и могли объяснить – зачем потребовалось обнажать буйную инквизиторшу.

Квинт мерно переступал копытами, ситуация для него все еще оставалась неприятной. И только отсутствие отправной точки мешало сорваться на рысь, чтобы уйти с этого берега, заваленного мертвой плотью.
Его хозяин практически перестал двигаться, тело его осунулось, а цвет слегка поблек. Нет, трапеза прошла на ура и никакой отравы он слопать не успел. Просто пришло осознание, что вместе с одеждой, дорожной сумкой и кошелем с монетами пропал кисет, в котором была трубка и запас табака.
И где сейчас все это находилось, когда вернется, да и вернется ли, ведьмак не знал. И это порождало острое ощущение потери чего-то важного, вызывавшее тоску, унять которую он не знал как.
В текущем облике он бросил есть. Для начала.
Ведь даже, если бы он нашел трубку и табак, как он смог бы закурить? Как взял бы её? Своими плавниками?! И как повлияет табак на его организм?!
"Такие вот дела..." - протянул про себя Римон. Неожиданно, его состояние перестало быть таким радужным. Стоило только перестать переживать за свою жизнь и отпустить свой разум в свободное плавание. И он тут же нашел, за что зацепиться, чтобы испортить хозяину настроение. Сильно испортить.
Настолько сильно, что сейчас его мало заботил разговор, которые вели его номинальные товарищи. Все это, на фоне утраты трубки казалось мелочным и незначительным.

"Как вообще можно жить в воде?"
Внезапно задалась таким вопросом эльфийка, глядя на труп жабы. Вопрос о том, были ли у людей добрые поступки Хо разрешила достаточно легко - скорее всего, да. Легенды и сказки не могут рождаться из ничего, да и людей она видела мало. Тем более, в том, сколько среди них людей, эльфийка было совершенно не уверена. Дракон, вон, тоже человеком выглядит.
Хоратхайа прекрасно слышала и слова Тигры, и то, как дракон набивает себе цену, но молчала. Она могла и задать Тигре вопрос, чем таким в поведении живой дракон отличается от мертвого, но не видела в этом смысла. Сейчас Хо видела больше смысла кричать на песок чтобы он стал почвой, чем донести какую-либо мысль до существ здесь. Эльфийка лишь вздохнула, села, продолжая усиленно смотреть на водную гладь, и мысленно согласилась с словами Рене, что деваться им теперь некуда.
Хо было предельно ясно, что никаким образом её здесь не оставят, а потащат собой, подальше от демона, спрятавшегося в доме. Да даже если ей и позволят отколоться от группы, куда она пойдет? Конечно, она может пойти просто вперед и куда-нибудь, да выйдет, но вот не нападет на нее до этого момента такая тварь, как эта, тлеющая в воде?
К тому же, находясь в арьергарде, всегда можно ретироваться. Вот ретироваться в случае чего ей будет можно. Защита демонопоклонников - не её ремесло.
Итак, пока Тигра допрашивала Тора, а старик призывал Рене оголиться, Хоратхайа молча сидела на берегу и представляла, какого это - быть водным существом, хотя один из них, если сказанное Тигрой правда, сейчас испытвает это на своей шкуре. Постоянно мокрой, склизкой и без развитых конечностей. Это было отвратительно, но ещё более отвратительным было то, что долетело до ушей Хо. И это были последние слова Тора.
Тема богов для пустынных эльфов всегда была непонятной и запутанной. Зачем люди, гномы, их собратья-эльфы и другие расы создают себе огромный ворох божеств, делают для каждого отдельное место поклонения и приносят различные дары, а после ещё и стремятся доказать, зачастую насильственно, что их божества реальнее других. В религии пустынных эльфов Солнце было единственным божеством, или точнее, разумным скоплением мировой энергии. Но интереснее было их отношение к чужим богам - пустынные эльфы считали их лишь образами этой энергии, ипостасью Солнца. И на это были причины - боги всех вероисповеданий в Ктуоне имели разные имена, но до ужаса сходные способности. Поэтому, когда они слышали от купцов о том, что одно государство воевало с другим, защищая истинность своего божества и доказывая ложность чужого, эльфы лишь горестно вздыхали.
И вот теперь она лично лицезрит то, как одно существо говорит другому о том, что "его покинули его боги". Считалось ли это отрицанием богов, в которых верила инквизиторша? Для эльфийки это было непонятно. Как не было понятно то, откуда этот дракон так уверен в том, что говорит. Или это просто злорадство над поверженной?
- Если бог не делает подачек, это не означает его отсутствие, - спокойно проговорила Хоратхайа, поворачиваясь к Тору. Она не защищала богов Рене, думая в этот момент лишь о Солнце, ибо эти слова почему-то кольнули и её душу. Солнце создало мир, дало условия для жизни, но не обязано хранить ничью жизнь. Даже жизни тех, кто служит ему. И сказанная фраза являлась почти заученной для таких, как этот дракон.
Заметив, что тот направляется к пруду, эльфийка вновь развернулась к воде и продолжила:
- К тому же, она слишком сильно привязана к свой вере. Настолько, что та стала часть её. Но суть не в этом, - сказала Хо и в этот момент вновь повернулась лицом к дракону. - Откуда такая потребность в том, что Рене оголилась? Старик-то её лечить хочет, а тебе оно зачем? Это совершенно не похоже на заботу или раскаяние... Скорее на унижение. Окончательное унижение, если учесть сказанное про богов. Такой низкий способ самоутвердиться. Или это так и есть?

"Нельзя оголяться? Какое странное табу. Интересно, с чем оно связано?" - На отказ девушки отец Корбл отреагировал достаточно флегматично. Помогать сектантке он изначально желанием не горел. Так что настаивать на раздевании служитель церкви не стал. Раз эта ненормальная хочет мучиться – пусть мучится. Но, к сожалению, прямой отказ от помощи так и не прозвучал. А значит, ему всё же придется как минимум перевязать девушку, пускай и поверх одежды.
- Ага, перевяжешь ты себя сама, конечно. Сиди и не дергайся. Полностью раздевать тебя не буду – я уважаю чужие заповеди. – Весь пафос, так присущий Корблу, куда-то улетучился.
Отпустив руки с пояса девушки, наставляющий луч переключился на ее броню. Благо, опыт снятия с раненого его доспеха у святого отца имелся. За годы проведенные миссионером он не один и не два раза исцелял своих звездных братьев. Хотя сам Корбл предпочел бы, чтобы исцелять кого-либо ему никогда не пришлось.
Снять доспех служитель церкви попытался со всей осторожностью, которую только смог в себе отыскать – причинять боль бедной девушке он не желал. Она и так настрадалась. После этого он, бросив короткое "Извини", принялся ощупывать ребра, пытаясь понять, где именно находиться перелом. Когда Тигра задала свой вопрос, отец Корбл уже рылся в собственной сумке в поисках особо длинной тряпки.
- Руками лечить буду. Хотел магией, но для этого мне необходим прямой контакт с ранением. А раз оголяться раненая не желает, придется работать по старинке. Перевяжу, а ночью помолюсь, чтобы всё заросло как надо. – Обнаружив наконец искомую тряпку, Корбл велел раненой – Выдохни и не дыши. – Перематывая ребра, святой отец вновь обратился к Тигре. – А зелья – чушь полнейшая. Их шарлатаны для простофиль из чего попало варят. Таким и отравиться можно. Ну, вроде всё, – Осмотрев критичным взглядом свою роботу, Корбл покачал головой – я сделал всё что мог. Дальше остается лишь уповать на звезды.
Закончив, служитель церкви облегченно вздохнул и сел наземь, подперев спиною стену. Не для его степенного возраста всё эти приключения. Единственное, о чем сейчас мечтал отец Корбл – блаженный отдых. Просто спокойно посидеть прямо вот здесь и чтобы никого поблизости. Это было бы идеально. Жаль что идеалы по большей части недостижимы.
- Бог не может покинуть кого-то. Бог с нами навеки. И вовеки прибудет. Ибо мы и есть Бог. Как можно покинуть частицу самого себя? Впрочем… - Корбл опомнился – я обещал воздержаться от религиозных диспутов.

Рене устало вздохнула. Ответ Тигры явственно свидетельствовал о крайней, непроходимой тупости.
- Нет, - отрубила она. – Разоружение – это нападение. Химерик разоружил меня, а после развернул меч остриём в мою сторону. Если ты не считаешь это атакой, то ты законченная дура, и заслуживаешь глупейшей смерти. Впрочем…ты же тоже химеричка, - Эскорца сплюнула бы, но в свою же маску не хочется. - А значит, ты и можешь нам подсказать, зачем он превратился. Я видела разные случаи. Может, он испугался, и догадался, что в этой форме монстров не заинтересует. Может, он испытывает от этого извращённое удовольствие, которому не в силах противиться. Может, просто идиот. Твой пример показывает, что умом вы не особо блещете…
Она долго могла бы ещё выговаривать дурёхе, если бы ту внезапно не переплюнули в абсурдности высказываний. Конечно же, это сделал мнимый дракон. От того, что он только что выдал, Рене захотелось истерически засмеяться, вот только боль в рёбрах это желание напрочь отбила. Поразительно! Взрослый, мать его, мужик, а на вопросы о божественном смотрит, как подросток! Какой-же всё-таки резкий контраст составляют еретики, грешники и чудовища людям образованным и религиозным: полнейшее отсутствие логического мышления, моральных устоев, здравого смысла. Какое ещё нужно доказательство пользе учения Багровой Церкви? И какая поистине титаническая задача предстоит ей, когда она займётся наконец просвещением этого тёмного мира…
Нет, конечно, по догматам Каерлан мир следовало предать огню и мечу, но такой возможности нет и не предвидится. Особенно со сломанными рёбрами. Надо бы уже спланировать первый десяток миссионерских речей. Только никому вроде её нынешних спутников их зачитывать не стоит, покуда она не будет всецело уверена в полном отсутствии в Мистерии людей нормальных.
- Напротив, - гордо произнесла наконец Рене. – Шестеро здесь, и они гордятся каждым моим поступком. Говорят моими устами. Смотрят на тебя моими глазами, грешник. Ты сломал мне рёбра, но я горжусь каждым ранением, что получаю, сражаясь с именами Шестерых на устах! А вот в кого веришь ты, дракон? Кто тебе судья?
Вопрос риторический: ей заранее известно, что он скажет. Взгляд Рене метнулся к Хо. В очередной раз уже эльфка её поддерживает. Быть может, её и правда удастся как следует воспитать. В Лавинии ведь встречались очень воспитанные эльфы! Полуэльф (что ничем не лучше) Северин, любовник её сестры Ванды, например, был очень даже воспитанным, вежливым и подобострастным. Ну, до того, как он начал трахаться с её сестрой. Хотя вину за это на него возложить сложно: вряд ли он мог отказать наследнице дома Эскорца. Ванда брала, что хотела. Потому-то Рене и отпустила полуэльфа, когда встретилась с ним у высоких стен крепости Дунай: он не заслуживал казни, тем более от руки отлучённого Инквизитора…
Ах, это отлучение! Сколько ночей провела Рене Эскорца, рассуждая, можно ли считать решение Церкви решением богов! Сколько выплакала слёз! Но никогда она не переставала молиться Шестерым, никогда не прекращала действовать в соответствии с их заветами. Может, поэтому они и дали ей шанс искупить грех её сестры, принеся багровое сияние в Мистерию.
Она выполнит эту задачу – или погибнет, пытаясь.
- И да, дракон, успокой своего дракончика, - презрительно заметила Рене. – Ни один еретик, колдун или химерик не увидит меня нагой. Твой удел – ведьмы и портовые шлюхи.
Бравада. Конечно, бравада. Последний комментарий Тора не оставлял никаких сомнений в том, что нечеловечески сильный амбал хочет закрепить свою победу унижением и изнасилованием: тут Хоратхайа права. Но существа вроде Тора – всё равно что звери, и страха она не выкажет. Её дух крепче, чем его, потому как он закалён Багровым Пламенем…
Она позволила старику расстегнуть свою суконную броню и, морщась от боли, выскользнула из неё, оставшись в плотной льняной рубашке. Эскорца знала, что сквозь ткань почувствовать пятна лепры невозможно: специально такую выбирала.
- Если бы ты посмел применить ко мне магию, я бы выбила тебе все зубы, - заметила она. От дылды пахло какой-то мерзостью. И старостью. Она ненавидела запах старости. Пока её перебинтовывали, Рене внимательно изучала его худую, хрупкую шею. На самом деле ей ведь не составит никакого труда прямо сейчас наклониться вперёд, взять его в захват и…и дальше-то что? Пошантажировать остальных не удастся, Тор наверняка сходу пожертвует баранолюбом.
- А по поводу зелий я согласна… - пробормотала Инквизитор. Лязгнула зубами: до чего же больно! Но он молодец, на совесть стягивает. Мог бы быть поаккуратнее, конечно, но вряд ли ей сейчас стоит рассчитывать на сочувствие с чьей бы то ни было стороны. Эскорца выдохнула, откинулась обратно на стену дома, вяло подтянула свой доспех и напялила его обратно поверх повязки.
- Благодарю тебя, - порядка ради, не глядя, сказала Рене лекарю. Отметила для себя, что и в его словах по поводу Бога была крупица истины. Вот ведь в чём опасность еретических культов: они не от начала и до конца лживы, они извращают правду, а так обдурить простой люд намного проще… - А я бы подискутировала. В моём состоянии больше делать особо нечего.

Боги, демоны, боги, демоны... У всех на устах, но не зримы для глаз смертных и бессмертных. Разве что демоны - вот они зримы. Но почему? Почему злые аспекты этого мира так любят навещать нас, а добрые нет. Естественно Тор судил исходя из своего опыта и своего мира, ибо даже он, мудрый дракон, не может принять того факта что существуют и другие миры, с другими богами и другими правилами. После последних слов своих, он направился в противоположную от дома сторону, и немного погодя остановился, вглядываясь куда-то вдаль. Ему прекрасно доносились все слова девочки, хоть и с виду выглядело так, будто Тору все равно на то, что она там бубнит.
- Грозовой! - Выкрикнул дракон не оборачиваясь, - я грозовой дракон.
Имя того змея, которого назвала юная дама он не знал, видимо его сородичи тоже оказались в этом мире. Может когда-то давно сюда прибыли из Скайфелла, а может это какие-то другие драконы. Какая разница? Это все было слишком сложно переварить мужчине. Во всяком случае сейчас. "Подумать только... Я просто взял, и попал в другой мир... - Сказал мужчина самому себе. Но не долго оставили его в тишине. Видимо, последние слова дракона, кинутые почти что в невзначай, сильно не давали покоя остальным. Все как один, начали опровергать слова воина, будто он, эти самые слова раньше не слышал. Сначала эльфийка, потом старец, а в заключение инквизитор. Тор очень скептично относился к богам, но не к их существованию, а к их желаниям и влиянию на наш мир. Жрицы и прочие "последователи" Скайфеллских богов, буквально орут за каждым углом, что они знают чего хотят боги, несмотря на то, что в мире Тора эти самые боги уже давно мертвы. И так собираются целые группы таких вот людей, потом их становиться больше и больше, потом они уже начинают делать вещи, и говорить "что это все во имя богов!". А вот такие, как Тор - старые существа уже смотрят на все это слегка по другому. Не от одного бессмертного вампира, или прочей долго живущей живности, не услышишь слова "я сделал это во имя богов". Нет, он сделал это потому-что он захотел это сделать, а не потому-что этого захотели боги. Откуда ему вообще знать, чего хотят боги. Ну, во всяком случае это было в Скайфелле. Те кто окружают Тора в данный момент, скорее всего прибыли из других миров, а значит и Боги у них другие. Именно поэтому, дракон не стал дискутировать на эту тему, это казалось ему слишком бессмысленно, ибо они не поймут Богов дракона, а Тор в свою очередь, не поймет их богов. Тем не менее нет разницы что за боги, мужчина не любил когда кто-то совершает поступки, аргументируя их каким-то Богом, поэтому такие, как эта инквизиторша, вызывали у дракона крайне негативные эмоции. Хотя, больше всего напрягло его не это, а слова эльфийки по поводу унижения и прочего. О да, в этот раз на лице мужчины зависал эта самая, злорадная улыбка. Вопреки всему, что хорошего Тор сделал, он никогда не делал из себя праведного, хорошего человечка, который ни в коем случае, никого не обидит. Нет, если перед ним есть враг, который напрасно думал что победит его, а после дракон этого врага разгромил, он будет делать с ним все что захочет. Он может унижать его, подкалывать, и дальше морально издеваться, если и вовсе не убить его на месте. Что это вообще за попытка была, вызвать у дракона чувство совести? Будто ему не все равно на то, как сильно он ранит чувства бедной верующей инквизиторшы. Если враг был готов убить его, пусть будет готов в случае поражения огрести по всем фронтам. Так думал не только Тор. Каждый северянин в его мире, придерживался такого же мнения. А дракону в свою очередь, вообще плевать что он нём думают смертные, тем более такие молодые и неопытные. Масло в огонь подлило еще и это унизительное высказывание поверженной, об успокоения "дракончика". Даже если учесть, что северяне часто насилуют женщин на войне, Тор таким не особо увлекался, да и не это он пытался донести своими словами.
- Конечно же ведьмы... - Злобно начал говорить мужчина разворачиваясь, и смотря на женщину с фальшивой улыбкой, - с ними то по интересней чем с тобой будет - Закончил Тор, после чего его улыбочка резко спала.

[av=https://image.ibb.co/dthF0K/6OI0lfo.png]
Тигра еще хотела поспорить с Рене по поводу морского существа едва удерживающим меч, но не стала. Раненная активно называла девушку не самыми ласковыми словами, а потому у Тигры мелькнула мысль о том, что если бы не было тут никого, то она пожалуй бы не отказала себе в удовольствии притопить строптивого инквизитора в пруду. Нужно же соответствовать общепринятому мнению о «химериках».
Впрочем, девушка отвлеклась, уже было хотела попросить старика залезть под одежду Рене не глядя и подлатать ту магией, потому что так проще и быстрее, но инквизиторша и тут услужила своей угрозой лекарю. Тигра лишь мученическим вздохнула и отвернулась, как раз в сторону дракона, который снова орал и недобро пялился на бабу в маске.
«Мы так отсюда никогда не уйдем…» - снова вздохнув, Тигра запустила пятерню в волосы, пытаясь придумать, как всех поторопить, попутно слушая последние слова старика и против воли уголок губ ее приподнялся вверх.
«Итак, что мы имеем? Непонятное животное, жрущее мух, буйного инквизитора, эльфийку, поклоняющуюся солнцу, старика, поклоняющегося звездам и вечно вопящего, агрессивно настроенного дракона!»
Если бы Тигра вдарилась в массовую истерию в обсуждении Богов, то выдала бы только то, что Боженька ее не любит. Но ничего такого говорить она не стала, лишь тихо засмеялась, а потом стало не до смеха…
Римона, Хо, Тора, Рене и Корбла окружила сиреневатая непроглядная дымка. Живущая не один день в Мистерии – Тигра почти сразу определила, что это может значит.
- Твою ж мать! – громко выругалась она, но дымка уже начала таять в воздухе, а вместо людей и конька на том самом месте, где те находились – лежали теперь тыквы с вырезанными рожицами. Одна тыква особо страшная парила возле лошади, остальные просто лежали на земле.
Приложив ладонь к лицу, Тигра молча наблюдала за всем этим, решив, что что-то спрашивать у тыкв будет глупо, если те не ответят или если ее кто-то увидит за этим занятием. Да и вообще, хотелось все кинуть и уйти.
- Меня кто-нибудь слышит? – все же решилась она спросить у овощей, чувствуя себя совсем уж глупо.

Состояние Римона ухудшалось с каждым мгновением. Так иногда бывает - человек выглядит здоровым и успешным, но вдруг что-то осознает и за какое-то короткое время резко угасает.
Видимо существо, в облике которого он был обладало крайне слабой нервной системой, потому что хиреть начало прямо на глазах. И неизвестно чтобы произошло дальше, если бы не сиреневатая дымка, которая окутала ведьмака во второй раз.
"Какого лешего?!" - успел подумать морской конек, как неожиданно осознал себя тыквой.
- Да как так-то?! - громко и четко произнесла тыква и замерла. Голос! Он мог говорить! Услышав следующую фразу большинство лингвистов скорее всего испытали бы смешанные чувства отвращения, стыда, удивления и неподдельного интереса. Римон обожал выражаться витиевато, вычурно и нецензурно. А тут... Он просто не удержался.
И только потом он огляделся по сторонам. Вначале на окружающих его лежащих тыкв, затем на коня и после на оставшуюся почему-то в своем теле мелкую.
Звонкий, искренний смех раздался на берегу пруда. Все высокопарные диалоги, которые сейчас велись, мерянье божками, вся софистика привела к тому, что их всех уровняло. Но он оказался выше всех. Потому что все были тыквами, но он был летающей тыквой! Оставалось только занять необходимую позицию, чтобы падение с небес на землю, если таковое будет, прошло максимально эффектно и эффективно.
- Кто из вас, тыкв, эта ряженная инквизитор? Мне просто срочно нужна консультация и компетентного специалиста, что говорит о благочестивой, искренне верующей в своих божков неблагодарной разбойнице желание превратица в тыкву? - он сделал паузу и абсолютно не заметил, как зарычал на окружающих его. Рык был эффектным: глубокий гортанный звук, напоминающий  рычание тигра, - хотя, я думаю, что ответ будет примерно таким: боги послали мне испытание и я должна с честью его нести.
Тыква слега приплясывала от удовольствия, вызванного вернувшимся голосом. Это выражалось в том, что она всем телом слегка подрагивала, а тембр рыка слегка подрагивал.
- И кто из вас Тор? Я просто обязан поблагодарить его за оказанные мне доверие и проявленные им благоразумие, благообразие и верность своему слову. Я бы добавил к этому по чарке водки, но растениям спиртное вредно. Поэтому пока что-то прими мои искренние слова благодарности, - слова благодарности были подкреплены рычанием, словно Римон-тыква весьма и весьма хотел проверить Тора-тыкву на вкус.
Он замер на секунду в размышлениях. После повернулся к Квинту, задумался и заговорил.
- Ц-ц, Квинт, будь добр, подойди сюда, - рычание никуда не делось. Конь, услышав знакомый голос встрепенулся, посмотрел на тыкву, неодобрительно зашевелил ушами, но чуть успокоился.
- Мелкая, не знаю, как тебя зовут, но как химерик химерику ответь на два вопроса. Первый - не могла бы ты вложить мой меч в ножны. Не люблю, когда оружие на земле валяется, - и снова все смогли видеть странную картину, когда приятный мужской баритон сменялся утробным рыком хищника, собирающегося отобедать, - Второй - почему из нас всех ты сохранила свой облик?