Папоротниковая даль

Первое сообщение в теме :


Куда не бросить взор, всюду папоротники, их много как-то не по себе становится. Ведь страшно, если вдруг накатит сон в такой местности.

Матиуш остановился, сложив ладони вместе и слегка понурив голову, будто бы читал какую-то старую молитву. Дэтро неспешно приближался к нему. Глаза старика тем временем из-под краев широкого капюшона изучали цель поисков Генриха, и тут было чему удивляться. Во-первых, это был... мертвец, или очень тяжело больной человек, раз плоть на его лице подверглась, и довольно сильно, разложению: выцвела кожа, впал нос, местами прослеживались синие и черные пятна - следы омертвевшей ткани. И глаза - сияющие магическим огнем.
"Ба! Да это же лич, Генрих!" - пронеслось в голове у монаха.
"Верно" - прозвучал безэмоциональный ответ, только голос у его друга слегка дрогнул. Теперь же взор духа упал на манеру ходьбы Дэтро: он слегка оседал при каждом шаге, будто бы ноги не слушались мертвого тела, но при этом держал ровную осанку: все время шел прямо, высоко подняв голову, разве что иногда наклонял ее, чтобы посмотреть куда-то вниз. И только затем, когда фигура путника наконец целиком показалась из-за папоротниковых листов и оказалась буквально в паре-тройке метров от Матиуша, старик подметил еще одно создание: совсем крохотную девочку, ей еще не было, скорее всего, восьми лет, рыжая, лежала неподвижно на руках у лича, свернувшись калачиком.

Монах опешил, в глазах показался ужас, он переводил взгляд то на невозмутимое лицо приближающегося некроманта, то на ребенка, застывшего у него на руках.
"Как же это..." - не успел подумать дух, как прозвучал весьма своевременный ответ Генриха
"Не волнуйся. Она жива. Я ее чувствую" - отрывисто пояснил Тод. Матиуш благодарно выдохнул и развел руки в стороны, едва приподняв голову, теперь его глаза скрылись в глубине капюшона, а все тело приняло какое-то крестообразное положение. Монах улыбнулся и заговорил, тихо, почти шепотом, чтобы не потревожить сон ребенка.
- Доброго пути вам, странники. Меня зовут Матиуш фон Лихт, я бывший священник святой Церкви Эша, Свет Приносящего, - произнес он с довольно значительным пафосом, но внезапно улыбнулся во весь рот, обнажив сразу два ряда весьма обыкновенных человеческих зубов. - Простите, что так официально, слишком долго не доводилось никому представляться. А ведь так важно, чтобы кто-то знал твое имя... чтобы не забыть, - последние слова он сказал куда-то в сторону, чуть отвернув голову.
"Скажи следующее от моего имени:" - произнес в голове знакомый голос.
"Почему не скажешь им сам?" - ответил мысленно Матиуш, про себя слегка улыбаясь. Повисла небольшая пауза длиной в пару мгновений - достаточно быстро для земных разговоров, однако для телепатических - огромная задержка, слишком быстро всегда формируются новые мысли...
"Не хочу пока представляться... таким" - монах развеселился еще больше.
"Генрих, да ты все-таки любишь эффектные появления!"
"Мертвые не могут любить." - ответил некромант. Снова пауза в полторы секунды. Монах умилился и про себя тихонько вздохнул, представляя былые годы с Генрихом, их юность, совместные операции... совместные потери. В душе появилась горечь, плотным комом желающая прорваться наружу вместе с новыми слезами, но священник сдержал ее. Лич внезапно, без причины, сначала промычал что-то неразборчивое, затем осекся, замолчал и начал диктовать текст:
"Не пугайтесь,.."
И Матиуш заговорил тем же тихим и спокойным голосом:
- Не пугайтесь и не сердитесь. Мы и мой друг, - монах показал на пустое место по левую руку от себя, - уже пару часов пытаемся встретить вас в этих джунглях. Нам удалось почувствовать твое присутствие, - священник пристально и многозначительно посмотрел на Дэтро из-под своего капюшона, - и мы решили встретиться. Нам казалось, что в компании себе подобных, - Монах про себя осекся, в этот раз больше, чем во все предыдущие во время этой странной тирады.
"Не забывай, Генрих. Это говорю я, а не ты. По-моему мы смотримся довольно глупо, тебе не кажется?" - снова секундная пауза, Матиуш как раз успел произнести последние слова своей речи.
"Верно... ошибся..."
- Впрочем, - продолжал священник с приятной человеческой улыбкой. - Нет нужды в этих прятках, раз уж все здесь, - монах посмотрел на спящую на руках лича девочку, - позвольте, я выйду на свет...

Внезапно на том самом пустом месте, куда пару секунд назад показывал Матиуш, зашевелились папоротниковые листья. Ветер усилился и опавшие и полусгнившие листочки, да истлевшие веточки поднялись в воздух небольшим вихрем, закружились небольшие влажные песчинки, усилился ветер. А затем, буквально за пару мгновений, поднялась настоящая буря: беспокойно забились листья вокруг и поднялся в воздух неизвестно откуда взявшийся сухой песок, затягиваемый небольшой воронкой куда-то по левую руку от старика. Вот, уже за вихрем можно было видеть нечеткую фигуру - как-будто песчаная статуя человека, которую уже пару раз задело приливной волной: нечеткие, гладкие контуры, слишком простые и округлые формы, гладкая поверхность с бегущими по ней песчаными волнами. Затем, по мере того как количества оседающего на ней песка увеличивалось, черты ее становились все более человечными - появлялись острые линии костей, контуры ребер, высыпался обратно в вихрь песок, заполнявший брюшную полость, сыпались бледно желтый струйки из ямочек посередине головы, все больше походивших на носовые впадины и глазницы, разделились две челюсти, хотя между ними все еще был один сплошной слипшийся песок, подобно тянущейся смоле связывающий их между собой, появились у фигуры и руки - сначала кости, потому даже подобие плоти - просто еще один слой песка поверх, вместе с новым порывом ветра, слегка завывающим, вспыхнули два бледных огонька в глазницах. И в завершение трансформации вместе с ветром пронеслась еще какая-то черная жидкость, вязкая, непроглядная, темным покровом осевшая на теле Генриха и опустившаяся на землю, будто бы какой-то плащ. Сам собой накинулся на голову темный капюшон, лицо приняло более гладкие, живые формы - будто бы какая-то маска сформировалась поверх полусобранных костей. И вот, буквально за семь секунд перед Дэтро стояли две фигуры: монах в своей белой рясе с красным рисунком, и непонятное существо, закутанное в темный плащ. Если бы не такой странный способ появления, вероятно, нельзя было бы подметить в Тоде ничего особенного: просто необычайно статная, широкоплечая и высокая фигура в большом мешковатом плаще. Мало кто бы отличил в нем иссохшую пыль, принявшую хлипкую человеческую форму, окутанную настоящей Тьмой. И эта фигура, сверкая бледными огоньками из-под краев капюшона, дотянулась до разума Дэтро, пытаясь соприкоснуться с ним. Естественно, нащупать разум лича также, как разум живого человека, было невозможно: он не был связан с телом, однако этого Генриху и не было нужно, просто подобравшись ближе к сознанию некроманта, он попытался передать свои мысли в надежде, что находится достаточно близко, чтобы они были распознаны. Это могло не сработать, но на такой случай под рукой всегда был Матиуш, способный донести до других волю своего друга.
И Тод думал:
"Мне следует извиниться: я проявил недоверие. Извините меня. Это я почувствовал ваше присутствие. Я Генрих. Приятно познакомиться" - формулировал мысли лич, даже не пытаясь(как раньше) добавить к ним человеческие эмоции. Все они были слишком сложны, чтобы уместно соотноситься с его словами, и после многих неудачных попыток некромант перестал пробовать.

Пожалуй, нелегко было бы передать реакцию Дэтро на всё, произошедшее с того момента, как заметил он странного незнакомца, склонившего лишь голову, словно в молении одному ему известному богу. Неясно было, видит тот его или нет - но, что уж тут говорить, маг изначально действительно принял его за монаха - до тех пор пока он не заговорил. После же слов о собственном имени, а несколькими мгновениями позже - и о неведомом "друге", некромант несколько изменил своё мнение. В сторону того, что монах, коего он встретил в этих непролазных на первый взгляд джунглях, несколько... не в себе.
"Не пугаться", "не сердиться"... С каждым новым словом говорившего некромант всё пристальнее смотрел на оного, словно пытаясь разглядеть, разгадать... непонятно, впрочем, что разгадать и что разглядеть.
Почувствовали - маги. Их несколько - но почему я вижу лишь одного? И что значит...
Мысли вспыхивали, словно тусклые фонари в темноте сознания, вклиниваясь в паузы, что намеренно - или ненамеренно - расставлял незнакомец в своей речи. Слишком быстро, не уследить, даже если попытаться - но последнее, как оказалось, было бы абсолютно лишним. Ибо вскоре он получил ответы - и вопросы, много вопросов.
Песчаная буря. Она поднялась резко, словно по какой-то команде - и маг машинально чуть крепче прижал к себе спящую девочку, словно намереваясь оградить её от закружившегося в воздухе песка. Но прошло лишь несколько секунд, едва ли больше десятка - и буря исчезла, словно её и не было. Однако рядом с монахом стоял теперь... некто неизвестный, вышедший из песчаного шторма, словно с помощью оного попытавшийся поэффектнее "обставить" своё появление. Впрочем, последнее было глупой догадкой - он ведь, кажется, сам видел, как складывался из песчаных струй силуэт "нового" незнакомца.
Единственное, что некромант успел - это никак не среагировать, сохранив лишь спокойствие и, внемля сказанным ранее словам, не торопясь "сердиться". Ибо в следующие мгновения он услышал слова - вернее, не услышал даже, а словно почувствовал, что они есть, что их можно разобрать. Ощущение было странным - они не касались ни его головы, ни слуха... а словно он услышал их чем-то другим, похожим на слух - но не являющимся оным.
Да, наверное, это было именно так. Слова "прозвучали" глухо... но лич всё же смог разобрать их. Вот только ответить так же, как эти незнакомцы (вернее, незнакомец - насколько мог предположить Дэтро, говорил с ним сейчас второй - тот, которого породил песок) некромант не мог - он просто не умел делать ничего подобного. А потому, после некоторой паузы, понадобившейся ему для того, чтобы построить в голове предложение, могущее послужить ответом - лич заговорил. Голос его, обесцвеченный годами, зашелестел подобно тому самому песку, что не столь давно сложил собою его неожиданного собеседника:
-Вы почувствовали моё присутствие - выходит, вы маг. И ваше недоверие вполне понятно - каким мог бы быть я, не будь я таким, какой я есть? Но... - маг замолк на мгновение, словно формулируя вопрос. Оказалось на удивление непросто, - ...кто есть вы, Генрих - и кто есть ваш друг? Мне не доводилось видеть подобного - что, впрочем, ничего не объясняет. И...
Лич вновь замолк. Тяга к знаниям - это, конечно, хорошо, но... сейчас она была не слишком уместна. К тому же, незнакомцы пока не проявляли враждебных намерений - непонятно было лишь то, зачем они пытались найти его... и Пиру. И они представились.
Что ж, раз всё началось подобным образом - стоит продолжать подобным же.
Некромант вспомнил слова монаха "о себе подобных"
-Хм-м... прошу простить меня, Генрих, - вновь всколыхнул воздух сухой голос мертвец, - моё имя... Дэтро. Я так же рад знакомству, но... боюсь, мне интересно всё же - зачем вы... - маг перевёл взгляд своих мерцающих зерцал с монаха по имени Матиуш на представившегося Генрихом, ...зачем вы искали нас?

Они остановились и Дэтро больше ничего не говорил.
Убаюкивающая тирада прервалась и девочка, притулившаяся к костлявой груди - выпрямилась, разлепляя заспанные глазища и осматриваясь по сторонам.
Возможно они уже пришли?
Везде были деревья - вроде ничего не изменилось, так почему остановились?
В этот момент Пиру весьма смачно зевнула, демонстрируя свою нехилую челюсть.
Она обратила внимание на двух путников, как раз в тот самый момент, когда собственно второй путник появлялся... Это показалось ребенку опасным, а кому бы оно таковым не показалось?
Держась за мантию Дэтро, она издала звук, больше напоминающий шипение:
- Кххх... - едва мокрые волосы немного зашевелились и совсем не от ветра.

Генрих перевел взгляд бледных огоньков на проснувшуюся девочку. Некромант слегка опешил, ему достаточно редко доводилось иметь дело с детьми, и он совершенно не мог взять в толк, каким образом с ними нужно себя вести. Матиуш лишь умиленно улыбнулся, приподняв одну руку, демонстрируя девочке открытую ладонь, вероятно, это жест должен означать доверие… Лич с интересом посмотрел на ребенка, даже попытался изобразить у себя на лице то, что только что увидел у священника: приподнятые брови и уголки губ, однако песок был весьма непослушен для таких тонких манипуляций и со стороны вполне могло показаться, будто у Генриха по лицу под «кожей» ползает полуметровая змея, к тому же из-за потери концентрации небольшие струйки песка незаметно сыпались с лица на землю, из-за чего нос почти целиком разрушился, остались лишь небольшие ямочки, но на полпути горстки праха подхватывались неведомой силой и устремлялись обратно под темный плащ. Да уж, скопировать мимику – чертовски сложно. Матиуш, обратив внимание на бесплодные попытки своего друга, только покачал головой и сказал:
- Ты ее напугаешь, Генрих, перестань. Тебе стоит научиться этому прежде, чем пробовать! – монах сделал шаг навстречу Дэтро с девочкой, по-прежнему показывая открытые ладони и улыбаясь, а небольшой ветерок, развевающий листья папоротников скрывал всю бесшумность его перемещения. Тод возвратил лицу прежнюю форму и снова обратился разумом к другому личу, необходимо было удовлетворить возникшее у того любопытство.
«Моего спутника зовут Матиуш фон Лихт. Мне показалось из твоих слов, что вы уже это знаете,» - спроецировал мысли Генрих с искренним непониманием, и невозмутимо продолжил, не дожидаясь ответа. – «На самом же деле это я искал… тебя» - память говорила, что такое обращение не слишком допустимо при первой встрече людей, однако сказать согласно правилам «вас» было нелогично, поскольку искал-то некромант все-таки только Дэтро, и собеседник мог понять это обращение неправильно. А Тод терпеть не мог ложь. Она всегда слишком запутывала разговор, сбивала с толку и мешала сосредоточиться. Вероятно, именно из-за присущей живым лжи большинство других личей так не любят людей – с ними попросту невозможно разговаривать! – «я почувствовал твой разум, несколько часов назад и… решил встретиться» - Генрих помедлил, собираясь с мыслями. На самом деле, ему казалось, что он предвосхищает следующий вопрос. Однако… ему редко удавалось понимать живых… разве что, его новый… новый...
«Друг»?
Да, оживает память... «Друг» подходит.
Разве что его новый «друг» не являлся живым. В некоторой степени. Убрав сомнения этой мыслью, Тод продолжил:
«Чтобы подружиться» - произнес он по-прежнему невинным, непонимающим голосом.
Если бы только Матиуш слышал эти слова… что бы он тогда сказал? Что у мертвеца есть чувства, потребности? Да. Но понял бы он, что эти потребности Генрих сам себе придумал? Вряд ли. А лич не стал бы ему объяснять. Он этого и сам не понимал. Но священник их не слышал, ведь эти мысли были обращены только к Дэтро, и предназначались только ему.

Пиру проснулась - и, зевнув, почти сразу же после сего зашипела. Испугалась? Мертвец, естественно, обратил внимание и на заинтересованность девочкой его новых "знакомых" - и если эмоции Матиуша не вызвали у него особых вопросов, то эмоции Генриха... наблюдать за тем, как он пытается изобразить что-то, похожее на удивление, было весьма... интересно. И весьма необычно...
-Вы, должно быть, не совсем так поняли меня, Генрих. Я имел ввиду не имя - его я действительно слышал и не счёл лишним удержать в... можно сказать, я его запомнил, - снова прошелестел лич, услышав (или как можно было это назвать?) новые слова - так же глухо отдававшиеся где-то внутри, но вполне отчётливые для того, чтобы можно было понять их смысл, - я имел ввиду, кто ваш друг... по своему происхождению, что за существо. Впрочем, подождите, не отвечайте - я тороплю события. Позвольте мне подумать. И да, Матиуш... эм-м... сэр Матиуш... - прежде чем замолкнуть, маг обратил взор зерцал своих на "монаха" - и слегка склонил голову, - прошу прощения, что обращаюсь не к вам тогда, когда речь идёт непосредственно о вас.
Некромант действительно задумался. Ненадолго, впрочем - ему просто нужно было сформулировать свои мысли так, чтобы в них не вползала, словно змея, тяга к новому... к новым знаниям. Узнать, кто они - хотя кое-какие догадки Дэтро уже имел. Но...
-Не бойся - здесь лишь... друзья, - тихо прошипел мертвец, слегка склонив голову - но теперь обращаясь уже к побеспокоенному ребёнку. Он даже хотел коснуться пальцами её волос в эдаком жесте "успокоения" - так ведь, кажется, нужно делать? - но не стал, ибо заметил, что рыжие колтуны Пиру беспокойно шевелятся. Вспомнилось то, что она уже сделала ими один раз. Некромант не боялся, нет - ему казалось лишь, что он может таким образом потревожить её ещё больше. Друзья... действительно ли сие так? Впрочем, не об это ли они сейчас.. говорят?
-Что ж, Генрих, - наконец, снова подняв взор на лича, что стоял напротив него, заговорил Дэтро. То, почему его новый знакомый обратился к нему на "ты", было истолковано правильно... во всяком случае маг на это надеялся, - если вы желаете стать моим другом... я не против этого. Простите мне то, что не смог ответить вам сразу - сложно говорить о таком... вы, должно быть, видите, что я пытаюсь узнать сразу - и больше, чем есть. И мне... мне никогда не предлагали дружбы. Или, скорее, почти никогда... - тут мертвец вновь обратил взор на маленькую девочку в собственных костлявых руках - но решил ничего пока не говорить, через мгновение вновь взглянув на своего безмолвного собеседника. Ему казалось, что стоит отойти от темы, произнеся хоть одно не относящееся к из разговору слово - и мысли вновь рассеются. Дружба. Впрочем, разве то, что хотел он сказать, не относилось к дружбе? Относилось, но... не сейчас, - Так или иначе, дружба... я не прочь дружить с вами, Генрих.
Лич замолк. Последние его слова прозвучали словно бы... неуверенно - насколько вообще возможно было различить неуверенность в шелестящем голосе мёртвого мага.
И ведь действительно, сложно говорить о том, о чём так давно, почти никогда, не говорил - люди... люди не пытались завести с ним дружбы. Их, впрочем, можно было понять... но лич предпочитал понимать их тогда, когда они вовсе не могли говорить. И двигаться.
Умел ли новый его... друг - уже ли друг? - говорить иным способом? Вполне возможно, нет. Дэтро не знал, нужно ли было, чтобы слова, сказанные ему, слышал Матиуш, находящийся совсем рядом, но скрывать что-либо... нужны ли были тайны? И нужны ли они вообще?
Не время для философии...

Думаю не стоит говорить о том, что попытки незнакомца, как будто состоящего из песка и пыли - улыбнуться - подвергли девочку в тихий ужас.
Наблюдать, как медленно осыпается нос или что как будто что-то ползает под кожей - зрелище не для слабонервных, и уж тем более не для ребенка.
К Дэтро она уже привыкла (хотя первая встреча также прошла не без испуга), однако у мертвеца ничего не осыпалось и не выпадало, а тут...
- Уууу!!! - не обращая внимания на успокаивания Дэтро, Пиру отвернулась и уткнулась в его мантию, зажмурилась, сжав что есть силы маленькие кулачки.

- Ах... ничего-ничего, не берите в голову! - начал Матиуш. На фоне последних фраз Дэтро это прозвучало немного... нелепо. Однако священник из принципа не хотел на них реагировать. - По происхождению я человек, как мой друг, да и вы, я полагаю, - начал разговор Лихт уже совсем дружелюбным тоном, слегка прищурив глаза и поддерживая легкую улыбочку. Он сделал вид, что не слышал последних фраз Дэтро. Но это была лишь видимость, весьма хорошо сыгранная. - однако волею судеб я слегка... изменился, - монах слегка засмеялся, продолжая попытки как-нибудь успокоить перепуганную девочку.

"Подружится? О чем вы там с ним беседуете, Генрих?" - подумал про себя Матиуш, стараясь не выдавать присутствующим своего удивления. И... умиления. Признаться, слышать, как пара мертвецов рассуждает о дружбе и привязанности - то еще зрелище. Вероятно, человек, знакомый с побочными эффектами ритуала перерождения, однако не столь тактичный, как наш священник, в этот момент хохотал бы от души. Однако Лихт был другим. И Тод был для него самым настоящим братом, и Матиуш никогда не терял неявное ощущение вины, иногда всплывающее в самых темных уголках его сердца. За что? Он не помнил. Однако обстоятельства, при которых он потерял память были достаточно туманными, чтобы тлеющая искорка сомнения в собственных поступках поселилась в сердце монаха... и она там проросла. Вероятно, это из-за того, что он так долго путешествует по миру живых, хотя давно должен был находиться в небесных чертогах: исчезает из памяти покой, умиротворение, он все больше становиться похож на обычного человека. И ему это чертовски нравилось! Но, в то же время, именно из-за этого он всегда плакал, когда вспоминал о трагедии, приключившейся с Генрихом. Вероятно, это можно счесть признаком сентиментальной жалости, но не спешите: истинная причина этих горьких слез кроется в иных материях. Ведь, в конце концов, это были слезы не сострадания, но мольбы. Мольбы о прощении.

Тод подплыл поближе к Дэтро, не пытаясь более ничего изображать у себя на лице: реакция девочки в точности подтвердила слова Матиуша. Еще один просчет. Надо будет это запомнить.
"Помнишь, ты спрашивал, зачем мы искали их?" - раздался безразличный голос в голове у священника. - "Я почувствовал его задолго до встречи. Устройство его разума было столь близко к моему, что я решил, будто мы... похожи."
"И?" - подумал монах, уже подозревая, каким будет грядущий ответ. И не ошибся.
"И я подумал, что ведь именно так надо заводить друзей. Разве нет?" - прозвучал невозмутимый ответ. Лихт улыбнулся про себя от души и с ликованием выдохнул, пытаясь тем временем с блаженным лицом подойти поближе к девочке. Он загородил лича от нее собой, чтобы не слишком приятное зрелище его физической оболочки более ее не пугало.
"Да, Генрих, да... примерно так" - подумал Матиуш, про себя с упоением наслаждаясь сложившейся ситуацией.
"Примерно?" - заинтересованно спросил лич. Священник задумался, он не специально вставил в свой ответ именно это слово, без заднего умысла, так сказать... однако после перерождения это было довольно трудно разглядеть.
"Ах... ну, насколько близко только можно определить такое чувство, как дружба, словами" - извернувшись, произнес дух довольно расплывчатую фразу. Однако Генрих понял его. И замолчал. Более у него не было вопросов к своему старому другу, ему еще предстояло что-то сделать для новых. Ведь, это же так надо: помогать своим друзьям? Спустя несколько секунд после последней фразу, обращенной к Дэтро, Тод снова обратился к нему:

"Благодарю. Я..." - лич хотел было сказать "рад", однако вспомнил, что друзьям вроде как не положено лгать друг другу... он осекся и замолчал на пару секунд. - "Ваше согласие было для меня очень важным событием." - сформулировал он новую фразу. - "Раз мы теперь друзья," - невозмутимо продолжал Генрих, - "можем ли мы чем-нибудь вам помочь?" - некромант поставил отвалившийся нос на место. Так его лицо выглядело... не таким разложившимся. Темный капюшон слегка отодвинулся назад, открыв небольшую часть лба. Друзьям надо доверять... кажется, так?

Дэтро, заметив, естественно, что успокоение его оказалось не слишком убедительным – хотя последнего, по правде, стоило, наверное, ожидать – несколько растерялся… что, впрочем, не слишком явственно отразилось на его изуродованном временем лице. Он в который раз хотел было коснуться волос девочки костлявой рукой – и снова не стал, решив, что эта самая «костлявость» может только больше напугать её. Конечно, Пиру уже в какой-то степени привыкла к нему, но она ведь ребёнок – и показаться ей может что угодно. Она ведь может и не понять сразу, что это её именно он коснулся. Или он вновь ошибается?
Но вот вперёд выступил Матиуш, весьма «своевременно» заслонив собою Генриха. Некромант, прекрасно слышавший слова монаха, не счёл нужным сейчас на них отвечать – подумав только, что его недавние слова, обращённые к тому, действительно звучали несколько нелепо. Поразмыслить над сим он, впрочем, не успел – да и не было в том особой необходимости – ибо вновь коснулись его глухо отзывающиеся где-то внутри слова Генриха.
-Хм-м… - протянул лич, задумавшись – словно ветер прошуршал песком по гладкому камню. Друг… правильно ли будет сразу просить друга о помощи? Или для этого и нужны друзья? Непросто. Но… Маг обратил свой взор на девочку, уткнувшуюся носом в его мантию – и заговорил, - дружба, должно быть, несёт в себе гораздо больше, чем может себе представить тот, кто никогда не способен был познать прелесть дружбы. И потому я, смея назвать себя так же другом и девочки, что видите вы на моих руках… - некромант вновь замолчал, подняв взор на Матиуша, на лице которого царствовало сейчас блаженное выражение, на Генриха, столь же безмолвного, - …прошу вас помочь нам найти какое-нибудь поселение. Она ранена – и лекарь ей необходим несколько иного плана, нежели я. И… ей нужно хоть немного еды. Она ведь, живая – вы, должно быть, понимаете...
Мертвец вновь замолк. Кажется, он сказал всё, что было нужно – вот только так ли нужно было говорить? Но Пиру нужна помощь – что же ещё можно было сказать? Вариантов, впрочем, множество – но…
-Не бойся, дитя, - вновь, гораздо тише – но так, чтобы его могла услышать Пиру, к которой он, собственно, и обращался – прошелестел лич. Она ведь совсем ребёнок – нужно хотя бы попытаться её успокоить. И пусть опыт его общения с детьми ограничивался его общением с Пиру – последнее значения особенно не имело. Что же теперь – вообще ничего не делать? – Генрих – наш друг. Тебе страшно – но… впрочем, когда-нибудь ты поймёшь, что внешность не имеет особенного значения – важны лишь поступки. И ты ведь… привыкла когда-то ко мне, а ведь и я не слишком хорош собой. Посему – не бойся. Рядом сейчас... лишь друзья.
Лич едва слышно вздохнул. Он не знал, понимает ли его Пиру – в конце концов, как было уже упомянуто, она – ребёнок, а он не слишком привык разговаривать с теми, кто хоть сколько-нибудь его понимает. Речи его были, пожалуй, слишком путанными для столь маленького существа – а давно ли она ступила в этот мир? И откуда она? Кто знает… а кто ж знает, понимает ли его в самом деле необычное сие дитя? Он - не может, остаётся только надеяться, но - как же странно обращаться к надеждам мертвецу, ибо какая может быть надежда для того, кто променял спокойную тишину смерти на вечное существование во имя знаний, порой кажущихся столь сомнительными. Но всякий ли утерявший надежду мертвец способен ответить на такой простой – и такой сложный вопрос: что есть... друзья?

Пиру перестала бояться, возможно повлияли слова Дэтро, а может просто потому что незнакомец перестал корчит рожицу с явным намерением ее напугать!
Девочка вновь повернулась, также сжимая ручками мантию мертвеца и внимательно слушая то, о чем собственно говорят взрослые.
Так ничего и не поняв, ребенок устремил взгляд на мужчину в рясе. Он выглядел нормально и от него вроде как шло... спокойствие?
Вновь посмотрела на Дэтро, увлеченно болтающего с новым знакомым и... приревновала! Ей уделялось мало внимания!
Поэтому во время разговора, Пиру потрепала мертвеца за ткань одежды и показала пальцем на свой рот - мол "Есть хочу!"

Матиуш улыбнулся, немного приподняв брови.
- Позволите нам осмотреть рану? Генрих владеет некоторым... целительским искусством, - произнес он полушутливым тоном, ближе пододвигаясь к девочке. Ему хотелось слегка привлечь к себе ее внимание и показать, что они с Тодом такие же друзья для нее, как и Дэтро. Хотя, видеть, как лич, пусть и куда более человечный, чем друг священника, - то еще зрелище. Вообще все эти отношения живых с мертвыми попахивали каким-то... неестественным бредом. Однако единственным живым в компании этих четырех людей была только одна маленькая девочка, так что... могло ведь и сработать, правда?

Монах поднял и вторую руку, подходя ближе к девочке. Его лицо было все так же по-небесному умиротворенно и даже чуть прекрасно. Странно... и любой может стать таким. И Генрих мог. Мог. Но прочь грустные мысли! Все эти рассуждения о невозвратном прошлом никому еще никогда ни к чему хорошему не приводили...

Пока Матиуш целиком увлекся девочкой, его друга более интересовал ее спутник. Некромант снова мысленно обратился к Дэтро:
"Если вам интересно, здесь есть деревня через джунгли на север. Кажется, ее называют Талией. Там можно будет раздобыть еды.." - лич не желал более вдаваться в такие подробности. Вопросы хлеба насущного не волновали более ни его, ни Лихта. Оба они избавились от необходимости следить за такими вещами. Хотя... разве не из таких мелочей складывается настоящее счастье? Так говорят... но ведь живые всегда так часто лгут... как же от этого... грустно? Возможно. Генриху очень нравилось это слово, и он часто применял его к себе, в своих рассуждениях. Но никогда не говорил об этом другим. Ведь он ненавидел лгать.
"Правда, не думаю, что местные жители примут нас. Живые редко испытывают такие же чувства к мертвым, как к самим себе"

Лич, естественно, обратил внимание на весьма настойчивые попытки Пиру привлечь его внимание к собственной – и явно голодной – персоне, но в этот раз ничего не сказал. Скорее всего, потому, что вполне серьёзно задумался над вопросом монаха осмотреть девочку – в конце концов, если они действительно могут им помочь… они, впрочем, и так во многом согласились оказать им содействие. Но…
-Я думаю, подобная помощь... действительно пригодилась бы, сэр Матиуш, - произнёс некромант, подняв взор на монаха, выглядящего столь странно умиротворённым, что лич даже насторожился на мгновение – сам, впрочем, не понял, от чего, - но, на мой взгляд, оказывать эту помощь в подобном месте…
А впрочем – почему нет, за неимением лучшего варианта? Мертвец вновь посмотрел на девочку – и затем, склонившись к ней, произнёс:
-Да, я всё понимаю – и скоро ты сможешь поесть. Но перед этим… наши новые друзья могут вылечить тебя. Ты… не против этого? В конце концов, мы сможем снять эту неудобную повязку – да и есть вероятность, что…
Лич замолк. В объяснении ребёнку тонкостеё анатомии не было, как ему показалось, особенного смысла – он постарался лишь говорить как можно проще, чтобы Пиру могла его понять… она ведь понимала его речь? Конечно, он мог и вовсе не спрашивать её ни о чём – но это почему-то казалось… почти подлостью. Она ведь тоже может мыслить – а значит, как любое мыслящее существо, могла понять, что её хорошо, а что – нет. Пусть она, опять же, всего лишь ребёнок.
Вновь зазвучали обращённые к нему слова Генриха. Что ж, то, что можно раздобыть еды – уже неплохо. Но вот жители… да, мертвец думал об этом. У той мантии, что скрывал он ранее под плащом – и в которую облачён был на данный момент – не было капюшона, а значит – не имелось даже малого шанса на скрытность. Скрытность. Какое… скользкое слово.
А плащ с капюшоном – он ведь так же, помнится, укутал в него Пиру, ведь у неё не было сейчас своей одежды. Да и туника её, пусть и предусмотрительно упрятанная личом в карман его же мантии, не совсем подходила для климата этого… леса.
-Я думаю, Генрих, - заговорил, наконец, некромант, - нам стоит всё же нагрянуть в эту деревню… Талию. Да, вы, безусловно, правы – ничтожно мала вероятность того, что жители её отнесутся к нам... хотя бы с некоторым нейтралитетом. И тем не менее… - лич помедлил, какое-то время лишь молча глядя перед собой – а затем, покачав головой, вздохнул. Глупая привычка – он ведь давно уже даже не дышит. Но избавиться - не получалось. Глупо, наверное – но это, в общем-то, не слишком важно. Глупым можно именовать всё, что угодно – а сколь же мало на самом деле глупости? А сколь много? - …в этом существует необходимость. И стоит, наверное, сначала просто добраться до этой этого населённого пункта – а там уж и решить, что и как делать дальше.
Может быть, не слишком правильным мог оказаться подобный подход – но стоять на месте магу, пусть и мёртвому и никуда, по сути, не торопящемуся, как-то не слишком улыбалось. Интересно, а мог ли он беспокоиться? Он ведь так и не ответил на этот вопрос окончательно – главным образом, наверное, потому, что никогда серьёзно не думал над этим. Словно вся предыдущая жизнь была лишь поиском – и неясно порой, поиском чего именно.

Матиуш, улыбаясь, приблизился совсем вплотную к девочке, настолько близко, что она даже могла достать до его лица, если бы протянула руку. Монах присел на колени, загораживая от ее взора своего друга - слишком уж необычны были те вещи, которые Генрих сейчас собирался вытворять, и слишком легко они могли еще больше напугать девочку.

Тод в это время как раз приступал к целительскому обряду. Теневой плащ на мгновение взметнулся, будто бы от сильного порыва ветра и поднялся на уровень груди некроманта, беспокойно извиваясь, однако не издавая при этом никакого шума - ни хлопков ткани, ни шуршания, ничего. Обнажились парящие в воздухе ноги Генриха - на первый взгляд, человеческие, только мертвенно-бледные. Лич вытянул правую руку в сторону, закутал ее в плащ и плавно начал доставать оттуда какой-то длинный и тонкий черный предмет.
"Опасаться нечего." - прозвучал голос в голове у Дэтро.
Вскоре огромный странного вида посох с довольно большим плоским набалдашником на одном конце целиком покинул плащ, и тот вернулся на свое место, снова казавшись обыкновенной черной тканью. Тем временем Тень густыми каплями начала опадать с косы некроманта, тут же испаряясь в воздухе, теперь все было готово.

Лич нащупал сознание Пиру и осторожно, теперь наверняка зная ее местоположение, мысленно прицепил к нему несколько странноватых по ощущениям черных нитей. Будь рядом еще один телепат, он бы мог почувствовать, как нечто инородное появилось рядом с девочкой, но это - лишь особенности установленного канала.

Генрих закашлялся - слегка осыпался в воздух песок, тут же стремясь возвратится на место, однако на пару мгновений лицо некроманта совсем исчезло, оставив на своем месте гладкую бледно-желтую поверхность. Но это было уже не важно - раны были исцелены, и Тод одним взмахом руки отбросил свою косу назад, за спину, и она, еще даже не коснувшись земли, растворилась в воздухе черным дымом.

"Готово" - доложил он Дэтро. - "А теперь, с вашего позволения, пройдемте за мной. Мой друг укажет путь к деревне. А я буду с вами мысленно. Я вижу, мое присутствие пока что пугает вашу спутницу."

И тут же сказал Матиушу: "Мы направляемся в Талию. Проведи их."
"А ты?" - спросил друга монах.
"А я скроюсь в Тени." - и тело Генриха, как по мановению руки, обратилось прахом и рассыпалось в одну большую кучу песка, расползающегося по окрестностям. Растворился в воздухе и его плащ.

Переход: Деревня Талия

Девочка ничем не показала, что странный «ритуал», проведённый их новым другом, как-то потревожил её. Более того – личу даже не понадобилось вновь склоняться к Пиру, дабы услышать ровное дыхание той. Дитя уснуло. Что ж…
-Спасибо, Генрих, - проговорил Дэтро, но маг (а то, что их новый друг – тоже маг, теперь не было, пожалуй, никаких сомнений) уже рассыпался песком, что когда-то соткал его тело. Мертвец с мгновение смотрел на то, как песчинки расползаются по земле – а затем, кивнув в пространство, словно соглашаясь со сказанным ему ранее, неровной, но всё же достаточно крепкой поступью, ровно держа голову и прижимая к костлявой груди девочку – направился следом за Матиушом. Мысленное присутствие… Что ж, наверное, сейчас это – действительно разумный вариант. Но Пиру привыкнет к облику их нового друга. Привыкла ведь она когда-то к его собственному облику. Живой мертвец…
Кто бы вообще мог представить себе живого, идущего рядом с мёртвым?

---> Деревня Талия

Ребенок хорошо пережил ритуал, все ранения, полученные Пиру во время путешествия - зажили. Осталась еще рана, но она была душевной и к физическим ощущениям не имела никакого отношения...
Теперь к боязни людей, прибавился еще и страх к крупным животным - она никогда не забудет атаку медведя... Хотя и ему тоже досталось.
Когда Дэтро взял ее на руки - она уже спала, позабыв, что хотела есть. Сон как говорится лечит - вот сейчас лечебный сон смывал остатки ритуала, был спокойным и радужным.
Ей не снилось ничего, а значит мозг отключился и полностью отдыхал.
Ребенок отдыхал и набирался сил, а для чего? Только судьбе это было видно...

:st3: Деревня Талия

<<<Затопленные руины<<<

Она очнулась, укрытая от палящего солнца густой растительностью. Где-то наверху монотонно кричала птица. Широкий лист папоротника закрывал обзор и никак не позволял Йаи понять, где она.
Не делая резких движений, девушка села и тут же схватилась за голову – вокруг всё закружилось и поплыло в разные стороны. Когда зрение пришло в норму, а в ушах перестало звенеть, она медленно поднялась, немного шатаясь, и накинула капюшон. Тусклый солнечный свет пробивался через облака и кроны деревьев, возвращая девушке более естественный человеческий облик.
Снова крикнула птица.
Под капюшоном еле заметно дрогнули уши.