Туманное озеро

Первое сообщение в теме :


Это озеро всегда покрыто туманом. В любую погоду, он окутывает его и если вы захотели его переплыть, у вас ничего не получится. Вы всегда вернетесь туда. откуда отплыли. Легче его обойти.

Все становилось настолько странным, что неожиданные вспышки безумия уже начинали казаться Арисе естественными. Она снова была не одна, но ее спутники, видимо, не разделяли ее желания убраться из странного леса.
"Так вот зачем мы пришли, - мысленно отреагировала вампирша на слова Айши. - Чтобы избавить его от проклятия? Но почему я иду вместе с ними?"
Она действительно не понимала этого, но учитывая, что никакой определенной цели у Арии больше не было, она решила что неплохо будет иметь какую-нибудь кратковременную цель. Пока.
Однако, когда Моточика сказал, что ему нужна их кровь, Ариса сделала шаг назад. Она хорошо знала, на что способна магия крови и ни за что бы не поделилась с кем-либо своей по доброй воле. Однако, никто и спрашивать не стал. Порез на руке снова открылся и девушка с ужасом увидела, как алая жидкость стекается в одно место, а после парень, показавшийся ей сейчас совершенным незнакомцем, принялся вырисовывать на своем лице и лицах остальных странные знаки. Не обойдя вниманием и саму вампиршу.
Ариса гадала, не подменили ли здешние духи Моточику, пока они были отвлечены туманом? Или он всегда был таким?
Она не знала значения того, что он сделал, но по старой привычке не ожидала от таких сюрпризов ничего хорошего. Вокруг стала сгущаться тьма, но облегчения это Арии не принесло.

Холм Духа леса

Спорить с демоницей Воренс не стал. Он отродясь не считал необходимыми любые контакты с демонами, кроме перерезания им глотки. Но порой приходится действовать по ситуации. А иногда ситуация действует сама по себе...
Стоп, что?
Даниил не смог скрыть своё удивление, когда исчадие ада подхватило незнакомца и попросила говорящих волков о помощи. Это просто сбивало с толку.
Демон волнуется из-за человека? Да что с этим миром не так?
Нос укололо болью, по лицу поползла струйка крови. Это нравилось ему ещё меньше. Незнакомец стал что-то рисовать на своём лице. А потом и на чужих. кровотечение прекратилось, оставив неприятное "послевкусие". Даниил приблизительно помнил, что кровь позволяет сделать с её хозяином, и это не вызывало оптимизма. А уж сгущающаяся тьма...
- Да ладно?
Ладони легли на рукояти кинжалов. Что бы ни было причиной этого явления, вряд ли это приведёт к чему-то хорошему. Древние, как мир, инстинкты требовали сражаться, убивать, прорываться, но не стоять столбом. Однако полудемон даже не шелохнулся. Инстинкты инстинктами, но на бегу заметить опасность немного сложнее. Главное - не поддаться страху, а это сложно, что бы ни говорили всякие "знатоки".

Холм Духа леса

Пират ухватился за сукуббу и начал что то говорить о каких то духах, которые что то ему говорили пока он был без сознания. Его аура становилась тяжелее, давяще действуя на Айшу, чуть склоняя её к земле. Волки ни как не реагировали на слова. Видимо им было абсолютно всё равно, будут они жить или умрут тут. Демоница уже хотела пригрозить им, как жудкий голос со стороны Моточики произнёс что то. Она же не смогла сделать ни шагу. "Кровь? Это шутка такая?" - Подумала она. Однако взглянув на обезумевшее лицо пирата, шутка уже не была настолько смешной. Кроваво-красные глаза насылали не естественный для представителя её расы страх.
- Моточика? - Тихо проговорила она. Блондинка почувствовала как что то холодное повело полосу по её шее. Горячая кровь потекла по телу. Было чувство что её вытягивают из Ункары. И рана не заживала, как бы это произошло при обычной царапине. Не понимая что происходит, рогатая осмотрела присутствующих. У них были похожие проблемы с воровством крови. Все ручейки представляли собой гремучую смесь. "И зачем только всё это было нужно? Тем более ему?" - Мысли не прекращали искать ответа, в тот момент когда одноглазый рисовал странные полосы на товарищах по несчастью. Место принялось погружаться во мрак. Заполняя даже воздух непонятной тягучей дымкой чёрного цвета. Она будто была осязаема и напускала ужас. По крайней мере пыталась. Но страх породил в душе Айши и гнев. Она вынула кинжалы из ножен и была готова вспороть кому нибудь глотку. Пирата она уже не видела. Рядом его уж точно не было. Девушка осторожно двинулась вперёд.

Холм духа леса

Дельфиний рай
Над озером, около самого берега, сперва что-то блеснуло, и отразилось в каплях тумана, а в следующий миг, рассыпая арканные искры и разгоняя серые клубы, соткало из нитей магии силуэт огромной крылатой кошки с наездницей, и вышвырнуло обеих в реальный мир.
Гиносфинкса не удержалась на воздухе на такой высоте, и, стряхнув на мелководье эладринку, кубарем покатилась по воде. Рядом вонзился меч, который фея держала в руке. Несколько секунд обе застыли, собираясь с силами, с мыслями, постигая собственное благополучное избавление от агрессивного гипогриффа, от разваливающегося корабля, от какой-то жуткой, грязной и тягучей, словно булькающее болото, мощи, что скрывалась под шатким донышком кораблика, разбитого схваткой двух крылатых.
Вода быстро успокоилась и невидимый взгляд феи набрел на собственное отражение. Из воды на эладринку смотрело уродище со свиным рылом, под которым, из дыры в шее мел по воздуху ее язык. Вздрогнув, девушка ударила по воде, "разбивая" такое зеркало и, хлестнув по лицу полой мокрого плаща, поспешила на берег, подобрав на пути свой меч, что торчал из воды, словно в древней легенде, рукоятью вверх. Гиносфинкса уже сидела где суше и вылизывалась, изгоняя влагу из подшерстка. Ее задранные и распластанные крылья обильно сыпали на берег ломаным пером, восстанавливаясь после драки с гипогрифом. Отчетливо послышался щелчок - то вернулась в сустав и срослась, как была, сломанная кость, от чего крылатая тихо взрыкнула от короткой и резкой боли.
Снова не имея даже представления, где они находятся - хотя место напоминало Исиль то, где она снова повстречала Лилиану, но там все было затянуто густым туманом, а не только гладь воды - эладринка и ее спутница отбрели немного под сень деревьев. Влажно, но, к счастью, хоть не топко. Но о том, чтоб высушить одежду без костра, не стоит и мечтать. Так что Исиль, вынужденно переоделась в платье, чтоб не стучать зубами, и отправилась собирать ветки, а потом долго старалась разжечь огонек на упрямом сыром дереве. Когда ей, наконец, это удалось, фея принялась сушить плащ, да поставила кипятиться воды из озера в своем котелке - к походной жизни эладринке было не привыкать. Укол азарта и слабо засветившийся камень в браслете - отблеск охотничьего восторга гиносфинксы, ушедшей куда-то в лес. Вскоре кошка вернулась, волоча в зубах косулю - безрогую молодую самку, которой не хватило ума удрать от хищной твари. Бросив добычу на землю, Энигма позволила Исиль приблизиться и срезать мякоть с одного бедра, а потом жадно набросилась на тушу, выжирая внутренности.
Фея же, отмыв мясо от крови, сколько получалось, разрезала его, выварила, как получилось, а после, нанизав на заточенные сучья, подкоптила, над огнем, в который обильно накидала можжевельника, как было написано в той книге, что она недавно нашла - травы этого мира отличались, но сколько она не листала томик, так и не видела средства, позволяющего развеять чары мистерианской лихорадки.
Энигма дожрала косулю и прикопала остатки, Исиль несколько отдохнула и даже чутка запаслась провизией, обновила воду в бурдюке. Им было бы хорошо вдвоем на этом тихом берегу, но сколько так времени можно провести, томясь по судьбе Тории, о судьбах мира, не видя и не зная никого и ничего, кроме лесных шорохов и компании друг-друга?
Погасив костерок водой из озера, Рингара собрала свои пожитки. Гиносфинкс уже полностью восстановилась к полету, и, подобрав подол платья, эладринка, опоясавшись портупеями, за которые пристегивалась к сбруе крылатой, чтоб не упасть, защелкнула карабины.

Разгоняясь над водяной гладью озера, гиносфинкс крыльями расшвыривала в стороны клочья тумана, а вскоре поднялась выше, и стал виден вдалеке дальний берег. Его-то фея и назначила пока первой остановкой на их пути - только чуть за туман, глубже в лес. Заблудиться с таким ориентиром им обеим не грозило.
Избушки на деревьях

Откуда-то

Сигвард первый открыл глаза, когда щеку захлестнуло набегающая на пологий намытый берег волной. Он лежал ничком вдоль кромки воды на мокром песке, и последнее, что мог вспомнить, так полумрак, царивший в затхлых, провонявших падалью и нечистотами подземных переходах. А теперь легкие заполнял до головокружения чистый воздух. Там, где одежду не залило водой, она не успела отсыреть, а значит, он провел тут буквально пару мигов, и теперь мог оглядеться. И, пожалуй, это была основная хорошая новость, потому что в остальном он чувствовал себя так, словно его прогнали сквозь строй.
По воде стелилась быстро сгущавшаяся дымка тумана, из которого раздавался, приближаясь, какой-то плеск, и вдруг вынырнула пятящаяся гиносфинкс, волоча из воды эладринку, ухватив ее пастью за плечо. Клыки Энигмы увязли в черном наплечнике. До берега оставалось метра три, когда фея слабо задергалась в хватке и закашляла, извергая изо рта и носа воду и с трудом приходя в себя.
Ее короткое забытье было глубже, чем у Сигварда, и если бы не крылатая лигрица, остроухая непременно бы утопла. В тот момент, когда их вышвырнуло из одной части рилма, чтоб они оказались на этом берегу, девушка угодила в то, что здесь по привычке именовала дримфельской грезой. Раз она не поняла с первого раза, что же, мироздание отлично потрудилось, объясняя ей, что она, Рингара, не нужна была этому миру ни для его спасения, ни для того, чтоб он окончательно погиб под натиском нежити. По крайней мере, не в этот раз. Не ее война и не ее забота, и ей о том последнее предупреждение.
Тем временем, Сигвард мог приметить подальше на берегу относительно свежее - дней пять, может чуть меньше, кострище, в стороне валялись какие-то обглоданные кости. Из-за тумана, наползающего с воды, трудно было достоверно сказать было трудно, но, кажется, уже во всю разворачивался теплый и влажный вечер.

Оставив терзать плечо эладринки, гиносфинкс развернулась всем корпусом к воину и утробно заворчала.
Рингара перевернулась на четвереньки, орошая воду каплями крови из прокушенного плеча, и постаралась встать на ноги.
- Командор? Т-тори тоже тут? - запинаясь пробормотала она, явно еще не до конца придя в себя и сориентировавшись в происходящем.

Раубриттер с трудом встал и огляделся. Кроме них, никто не нарушал ни туманную дымку, ни тишину забытого озера, и казалось, что они одни в целом мире. Кострище, конечно, указывало на обратное, но казалось, что и оно было тут всегда.
-Знаешь, не видел. Но этого паскуду успели послать только мы, так что, возможно, она к нам присоединится после того, как отправит в него взгляд.
Он закашлялся, и вышел из воды. Мокрая одежда неприятно холодила, рыцаря пошатывало, но опереться было не на кого и незачем. А поддержать эладринку неудобно, кошка была явно против. Он окинул взглядом компаньонок и первый раз в этом мире широко улыбнулся.
-Двум мокрым кошкам нужна змейка, чтоб хоть кто-то был сухим. Счас костром займусь, успокой её, а то она  подозревает, что это я её в озеро кинул.

Рубить деревца мечом было не самым удобным, но с молодыми берёзками он справлялся лучше топора, а большие деревья Сигварда не интересовали. Собрать охапку, нарезать веточек, растереть сухой мох, ударить огнивом по кремню... и минут через 10 уже стоять на коленях и раздувать огонь, пытающийся съесть первоё полешко.

Держась за прокушенное гиносфинксом плечо, эладринка тоже побрела на берег. Вода стекала с ее одежды, смывая грязь, пыль и запах нечистот, которые им сегодня пришлось преодолеть. Пожалуй, это было единственное приятное - в остальном она чувствовала себя натуральной мокрой крысой. Дня не прошло с тех пор, как они оказались в городе, названия которого эладринка так и не узнала, и пары часов - с тех пор, отбыла демоническая когорта. И она снова неизвестно где, и бездна знает, чего от этого нового перемещения ждать. И уж чего ждать от паладина, который глядел на нее с широкой улыбкой. Пожалуй, единственный раз, когда она видела на его лице что-то похожее - это когда она передала ему трофейный шлем с забралом, выполненным в виде скалящегося черепа. Многие соперники воина теряли самообладание, увидев жуткий, в прямом смысле, лик - тому способствовала вложенная в него магия. Шлем пропал, и она никогда не спрашивала об обстоятельствах.
Что в этот раз так развеселило Командора, она не знала. Остроухая ни на секунду не засомневалась, что он отлично знает, насколько двусмысленной получилась его фраза про "Змейку". Грубости в свой адрес она слышала и будучи Льясой. А вот сальностей - никогда...
Продолжая откашливаться, девушка поравнялась с Энигмой, и нехотя похлопала гиносфинксу по плечу здоровой рукой, но даже несмотря на это, крылатая лигрица продолжала рокотать.
- Sina nilda, feania. I meldo. - зашептала эльфийка, гладя спутницу и увлекая ее за собой на берег. - I meldo moina.
Как только паладин рискует поворачиваться к ним спиной? Будь на его месте кто-то другой, имеющий к ней такой счет, какой она числила за собой по отношению к бывшему командиру, - скорее всего, уже заливал бы песок кровью. Он умел сражаться, а она - убивать, и кому, как не Сигварду было это знать?
Эладринка вышла на берег, оглядываясь. Дошаталась до остатков какой-то обглоданных костей в стороне, осмотрелась.
- Я знаю это место. - удивленно произнесла она. - Это была наша стоянка. Но я не знаю, где оно. Это сложно объяснить, но тут угодить в случайный портал проще, чем в Городе Дверей.
Пока Сигвард занимался костром, эладринка не знала толком, куда себя деть. И лезть под руку не хотелось, и не то, что бы хватало на все сил и духу. Да еще и гиносфинкс не унималась, взволнованно топчась по кромке воды. Ее тревога не позволяла и фее собраться с мыслями. Она начала откровенно мерзнуть, насквозь промокнув, ее дублет снова отсырел, и отягощал движения. В добавок болела рука, да и в целом состояние у чуть не утонувшей было то еще. Но ситуация ей казалась слишком подвешенной, чтоб начать решать хоть одну из этих проблем.
А потом Энигма коротко взвыла, предупреждая.

Из прибрежной полосы начали выходить, один за другим, странные человекоподобные создания. Даже не считая, можно было судить, что фронтом из лесу выступило не менее дюжины подобных, скорее даже больше. Высокие, тощие, словно изможденные, все они были закованы в несуразные доспехоподобные одеяния, или нечто, казавшееся таковыми. Руки и ноги были непропорционально длинные, пальцы напоминали скрюченные когти. Вытянутые, словно яйцо, головы казалось лишь чудом держатся на тонких шеях, лица были скрыты в каких-то складчатых подобиях шлемов. На спинах некоторые существа несли корзины, другие волокли всяческую мелкую добычу, привязаную к поясу - зайцев, тетеревов, даже всяких мелких птиц, по некоторым из которых можно было легко сказать - подобрали падаль. Покрупнее - по двое на перекладинах тащили молодого оленя, и - тут Исиль побледнела бы, если бы и без того не отличалась в тот момент нездоровым отсутствием какого либо румянца - невысокого гуманоида, со землисто-серой кожей, как у покойника, по которой разливалось золотистое сияние. Этот народец эльфийка знала, с худшей из сторон, но получалось, что эти высокие твари были каннибалами.
Диалога даже не начиналось. Двое потрусили к валяющимся на песке обглоданным Энигмой костям, и начали запихивать их в свои корзины, остальные остались на кромке леса, метрах в двадцати от кострища, растянувшись длинной дугой. Один из пришлых указал на согильдейцев длиннопалой рукой, и сразу четверо, побросав поклажу, булькающими голосами забормотали заклинания, зачерпывая ладонями и просыпая песок. Исиль почувствовала поток магии, направляемый на них с Сигвардом, и сразу в ответ - магический всполох на своем плече, сработала защита от ментальных чар. Даже не зная, что именно с ними пытались сделать - уже сам факт, что пытались не располагал к диалогу.
- Командор, они нападают! Это чары! - фея попятилась к Энигме. С больной правой рукой было чертовски неудобно заряжать арбалет...

---

  

• "- Это друг, душа моя. Близкий друг."
  

Чем сильнее существо, тем с большей вероятностью оно не очень умное. рыцарь выучил это ещё давно, с тех пор стараясь тренироваться с более физически развитыми противниками, заставляя себя работать мозгами и ногами. Два десятка каннибаллов были опасны, в первую очередь, числом и колдунами - догнать больше одного в лесу было нереально, да и прикрывать и их и главаря будут.
Но бывший командор был не просто опытным воякой, идущим на самое слабое слабое место в строю. Его целью была храбрость врагов, их самоуверенность, их магия - а ментальная магия, сейчас бившаяся в его щит, сильнее всего зависит от самоуверенности. И для слома уверенности мало убить одного - надо заставить кого-то побежать, не важно, кто первым бросит оружие.
Над озером разнёсся залихватский свист, костёр вспыхнул ярким пламенем, когда рядом с ним в мир рвалась энергия тьмы и огня, и Сигвард взлетел в седло кошмарного чёрного коня, разом становясь в два раза выше и массивнее. Взметнулся песок, когда всадник с места рванул в карьер, выхватывая длинный клинок, как раз той длины, что позволяет кавалеристу рубить и колоть с седла даже низкорослых противников, но те, кого он выбрал целью, не были низкорослыми. Двое, несущие оленя, были крупными, но явно не самыми умными, они промедлили, не поняв или не успев осознать опасность, а потом повторили ошибку, попытавшись достать оружие.
Широкая чёрная грудь сбила с ног левого, громадные копыта раздавили кости ног и грудную клетку, вызывая крик боли, переходящий в смертельный хрип. Правый упал молча - его шея не выдержала удара тяжёлого клинка, его оружие не смогло спарировать, а тело - увернуться. Олень упал, временно не важный и не нужный никому, а дестрие развернулся, повинуясь твёрдой уверенной руке.
Сигвард улыбался, тёмные глаза сверкали. Да, сейчас его можно атаковать, маги противника могли и должны были поменять репертуар, если бы смогли, но ... именно в этот момент каждому казалось, что окровавленный клинок и оскаленный зубы смотрят прямо на него.

Заклятья колдунов странных созданий ударили разом в рыцаря и плутовку, скреблись в их разумы, ища лазейки, но так и рассыпались, не справившись с заслонами, которыми оба огородились. Гиносфинкс почуяла легкую сонливость, но ей внимание арканников досталось по остаточному принципу, и, вместо того, чтоб рухнуть, скованная сном, Энигма в три здоровых прыжка достигла ближайшего из колдунов. Тот вскинул тонкие руки, защищаясь, но крылатая лигрица, хрипло рыча, сбила его с ног, перескочила, оттолкнувшись от тела задними ногами с выпущенными когтями, и, развернувшись, принялась увлеченно мордовать отчаянно визжавшее существо передними лапами. Пытаясь защитить свою жизнь, оно попыталось ткнуть хищнице в морду руку, объятую всполохам синей энергии, но та, не придав никакого значения магии, просто перекусила конечность, и синий свет, хоть и оставил изморозь на морде, но угас, как угасла и жизнь в растерзанном теле.
Еще одного хилого уродца затоптали мощные копыта Кошмара, другой, потянувшись за ножом со странно выглядящей рукоятью, не успел даже попытаться заслониться, когда изголодавшийся по хорошей драке, ликующий, Сигвард снес ему голову на скаку. Кошмар заплясал под паладином, разворачиваясь, но прежде, чем воин успел направить его к новой цели, конь дернулся. Под копытами, повинуясь приказу одного из пришлых, песок словно вскипел и опал обратно, оставляя дошедшие лошади почти до брюха прочные белесые нити, истекающие каким-то клейким полупрозрачным соком. Конь запнулся, пытаясь выполнить команду всадника, заплел ногами, пробовал встать на дыбы, но не сумел, и, спутанный, начал заваливаться на бок.

Твари, одна за другой бросали свои ноши, вооружались причудливым, изогнутым оружием - какими-то хитрыми кинжалами с обоюдоострой заточкой. Один, взмахнув тотчас тем кинжалом, провал из вида в короткой вспышке, а в следующий миг появился прямо перед эладринкой, и между его рук занялось и жадное рыжее пламя, начавшее извергаться прямо на девушку, но Рингара резко крутанулась вбок, заслонившись предплечьями, и огонь почти не причинил ей вреда, не считая легко опаленной щеки. То было заслугой не только ее реакции, но и того, что она все еще была насквозь мокрая - одежда, старое сюрко, волосы, перчатки - все продолжало ронять воду, остановившую жар. А в следующий миг она выстрелила в колдуна практически в упор, выдрав из наруча метательный нож и здоровой рукой швырнула его в другого из напавших, слабовато, но лезвие все равно глубоко вошло ему в плечо. Завопив, пришлый дернулся, теряя концентрацию. Какое заклинение он не собирался в тот момент сотворить, ему это не удалось.
Те, двое, что пытались собрать объедки гиносфинксовой трапезы, довольно синхронно сложили руки в молитвенных жестах, и, по тому, что у феи снова запылало отмеченное татуировкой плечо, она догадалась, те снова пытаются как-то воздействовать на их разумы, но, конечно, не преуспели в этом деле.
Остальные разделились. Трое опасливо приближались к эладринке, согнувшись, словно собирались опуститься на все четыре конечности. Один палкой предпринял жалкую попытку отогнать Энигму, остальные, пятеро или шестеро, начали окружать Сигварда и его коня, что вот вот собирался рухнуть на землю, глубже увязая в клейкой западне. Они старались не подходить близко, чтоб не оказаться под ударом его клинка, но наставляли на него свои куцые кинжалы, и по лезвиям начали проскальзывать тонкие нити электрических разрядов.
Новые твари, штук пять, может и больше, показались из чащи. Эти уже пошатываясь бежали, причем довольно быстро, спеша своим собратьям на помощь.
Только вожак, так пока и не вступивший в бой, остался на месте. Он тоже избавился от своего груза, и, приподняв тряпку, завешивающую ему лицо, сунул в рот мундштук медного горна, что сорвал с собственного пояса, и протяжно затрубил.
Фэйри почуяла, как над пляжем завибрировали арканные нити: в звуке таилась сила, но что должно было произойти - она не имела представления.

Сигвард привстал на седле и перекинул меч в левую руку. Противники оказались из расы, среди которой все были мелкими колдунами, будь они трижды прокляты. Разнообразия у таких обычно не было, но два десятка противников, швыряющих заклинания - это смертельно опасно. Так что пришло время ставить на не настолько натренированное, но необходимое для мечника умение.
"Тьма, стань моим мечом, и возьми то, что тебе дано" -выдохнул Сигвард и метнул нож. Тяжёлая мизерикордия не была идеальной, но усиленная заклинанием, могла многое - даже позволить какое-то время сражаться, как со вторым мечом.
Бросок был... неидеален, увы и ах. Нет, попасть раубриттер попал, но кроме удара плашмя, вражеский главарь очевидного урона не понёс. Максимум ему стало сложнее дудеть, но насколько? Этого рыцарь не знал, но готовился прягать и атаковать - даже с молнией, кинжал не был ровней мечу, а перчатки и обмотки могли защитить от дара молнией через меч. Командовать не было времени - поддержать эладринку его слова могли, но убеждением самого себя Сигвард не владел абсолютно, поэтому лёгкий холодок прополз по костям. Как будто кто-то прошёл по будущей могиле.

Дестрие, хрипя, рвался в путах, теряя равновесие и увязая только сильнее, и завалился вперед и на правый бок, только и дав Сигварду время успеть выдернуть ногу из стремени, благо тот уже был готов спрыгнуть с лошади. Судя по визгу коня, с которым он барахтался среди клейких нитей, он мог повредить переднюю ногу, обрушившись на собственный же сустав всем своим весом.
Искры с кинжалов обступавших паладина существ бежали все чаще, ярче, и наконец синхронно сорвались вверх, формируя его над шар, переливающийся голубыми молниями, в воздухе запахло грозой, и обжигающие, сводящие все тело судорогой, разряды один за другим начали срываться на паладина. Менее подготовленный, более слабый человек не выдержал бы и пары-тройки таких, Сигвард же сохранял боеспособность, хотя заломило от боли все мышцы до единой.
Тогда-то и подоспела Энигма, мощным ударом лапы сбивая одного обступивших ловушку и вцепившись ему в шею, другого просто толкнув в сторону крупом. Она сразу получила удар кинжалом в заднее бедро, но только яростнее затрясла башкой, выгрызая и вырывая из мяса хребет и рыча. По лучшему бы разумению ее науськать было на вожака этих странных существ, но крылатая подчинялась не разуму эладринки, а ее ощущениям, и, как не был бы ясен обычно ум сиреневоглазой, не всегда ее ощущения были в ладу с логикой. Зато сфера, испускавшая молнии в паладина, уменьшилась сразу вдвое.
Фея успела пристрелить еще одного двигавшихся к ней нападавших, перед тем как бросила арбалет болтаться на лямке и выхватила свой короткий меч. Ей до одури не хотелось ввязываться в рукопашку, она была медлительнее и менее проворна, чем обычно, но так ей было легче контролировать происходящее, предчувствуя, если на нее собирались обрушить новое заклинание и успевая хотя бы попытаться сбить заклинания, чем быть мишенью для их магии. Подраненный ею в близь не лез, держась за плечо и пытаясь вынуть вонзившийся в руку нож, второго она успела приложить рукоятью меча в подбородок, и он завалился на песок, получив еще и пинок в рожу, оторвавший тряпку, прикрывавшую его лицо, и засипел.
Видимо, атакующие пересмотрели приоритеты, потому что большинство вышедших из леса потрусили со своими кинжалами прямо к неистовствовавшей гиносфинксе. Один ухватил ее руками за крыло, и дернул, но остался только с перьями в ладонях, словно надеялся оттащить от трупа, еще один вспорол своим ножом воздух и оказался у феи за спиной, еще трое подскочили к Сигварду, тесня воин обратно к лошади, в клейкую западню.

И пожалели об этом. Ожидавший совершенно другого, более опасного в ближнем бою заклинания, раубриттер кинулся на тройку с яростью одолеваемого оводами быка. Боль от ударов сферы только усиливала эффект, а доспехи, притягивая разряды, не позволяли им проходить сквозь тело.
Вспыхнувший тьмой меч жутким шлагбаумом обрушился на первого, вбивая в тело жалкую попытку сблокировать удар кинжалом. Кинжал второго дотянулся до Сигварда, прочертил полосу на броне, но достать до тела не успел, когда его владелец словил крестовину в голову и отлетел, пытаясь сохранить сознание и не попасть под сферу самому.
А Сигвард, наплевав на тактику, бежал к главарю. За его спиной исчезал конь, когда рассыпалось поддерживающее его заклинание.

Шаровая молния, пронизывающая завалившуюся в паутину лошадь и Сигварда исчезла, едва рыцарь оказался в стороне от ее разрядов: поддерживать заклинание существа не стали, но выкрикивали гортанные фразы, и с их рук срывались небольшие сгустки чистой энергии, впивавшиеся в тело воина, жалящие как шершни. На один такой он и внимания бы не обратил, но их было около десятка, и каждый выжигал частичку жизненной силы паладина, и этот безмолвный рой ощущался не слабее пропущенного удара меча. Часть таких же досталась и гиносфинксе, как раз успевшей повалить разодрать когтями еще одного из нападавших, и вцепиться зубами в руку второму. Не даром говорят, что все стадо опасно даже для льва.
Пока Сигвард прорубался к своей цели, развалив на части существо и могучим ударом оглушив и отшвырнув с дороги другое, один улучил момент, и, хотя и сам подставился под удар когтистой лапой, выпустил ревущую струю огня, не только накрывшую Энигму и вырвавшую крик боли и страха у эладринки, но и задевшую по касательной рвущегося к вожаку паладина. Видимо, чувство локтя было чуждо этим созданиям, потому что огонь задел и одного из его соратников, и тот с дикими воплями покатился по песку, стараясь сбить пламя. В воздухе запахло жженым пером, по крыльям кошки побежали искры, но, к счастью, не занялись, а Сигварда опалило. Но, как и фею до того, спасла мокрая насквозь одежда.
Вожак, пятясь, протрубил еще раз. Он вовсе не желал подпускать паладина ближе, понимая, что не выстоит против мужчины в схватке, но свой рог бросил на землю, вытягивая из ножен такой же, как у остальных кинжал - сомнительное оружие против полуторного меча, переливающегося скверной и тьмой.
У остроухой дела шли хуже. Оказавшийся у нее за спиной успел схватить ее за плечо, и, хотя она и ткнула его в живот мечом, пропоров странные легкие доспехи создания, сумел влить прямо в ее тело магический холод, другой - привстав, полоснул по руке своим клинком, а дезориентация, слабость и разделенные с Энигмой страх и фантомная боль от ожогов не дали ей и шанса на то, чтоб увернуться и, тем паче, контратаковать. С трудом удержав меч, она только и собралась, чтоб, призвав на помощь магию, разлитую в эладриньей крови, суметь исчезнуть из окружения. Воздух с тихим хлопком устремился в опустевший силуэт, а девушка, оставив позади валящийся на песок труп, возникла поодаль, дрожа и роняя на песок красные капли, и с трудом удерживаясь на ногах.
И все же, несмотря на то, что бой не оказался простым, у давних союзников дела шли довольно успешно: они неплохо проредили ряды напавших.
Но тут в тумане, недалеко от берега, раздался какой-то плеск, скорее даже рокот, словно не озеро катило на берег волны, а перемещалась большая масса воды. Оставшиеся стоять вокруг ловушки, как по команде повернули на звук головы.

Хорошего решения Сигвард не видел. Силы убывали, выиграть у такой орды он не мог и понимал это. Судьба очередной раз посмеялась - может, то существо в катакомбах предсказывало такой результат. Эладринка отскочила, может, догадается или оказаться за вожаком, или скрыться. А его задача, как он видел - продолжать. Убегать было, к сожалению, поздно.
Но сдаваться не стоило как минимум потому, что магия вся ещё подчинялась не только врагам. Пусть вылечить себя не было времени, а Льясу - расстояния, но вот призвать нового коня ничего не мешало. Не испугаются, так отвлекутся. Сил взлететь в седло, как раньше, не было, только на небольшой рывок, разрубая ногу не самому проворному кинжальщику.
Конь не подвёл, активно заржав и шарахнувшись к раненному. Сигварду иногда казалось, что заклинание вызывает одного и того же, молодого, сильного и бешеного зверя, которому нужна не только магия, но и шанс на кровь врагов, как в тот далёкий первый раз, когда у потерявшего своего коня рыцаря получилось это заклинание. Чёрный, здоровенный... как тот, что полёг от вражеских копий, кинув раубриттера через них.

Скрываться фея любила, но сейчас они принимали бой в открытом месте, и даже отпрянуть куда-то не было никакого укрытия. Дрожа от холода и слабости, она обернулась, пытаясь сориентироваться. В этом состоянии обычное проворство ей явно отказывало, но не отказывал разум, и необходимый самоконтроль она разделила со своей спутницей. Просиял камень в ошейнике гиносфинксы, вторя голубоватому свету из-под широкой краги феиной перчатки, возвращая Энигме боевой задор и убеждая, что огонь не причинил ей большого вреда, и крылатая кошка, так и не успев поддаться панике, с удвоенной кровожадностью бросилась на врагов, защищая хозяйку. Всего один удар лапой, и подранок, оставшийся после Сигварда, отправился на встречу с Костлявой, а Энигма, отскочив в сторону и прижав крылья, поднялась в свой исполинский рост и всей тушей, вооруженной клыками, когтями и злобной охотничьей радостью, обрушился на того из магов, кто выпустил из рук пламенный протуберанец. Исиль же, здоровой рукой вытащила из тула еще два болта, зажала один в зубах, и, отступая к Сигварду, на ходу заряжала арбалет, не рискуя более вступать в рукопашную схватку.
На призыв паладина откликнулся новый скакун, здоровенный дестрие, такой же черный, злой и свирепый, как и сгинувший в паутине ловушки. Выступил с фырканьем и ржанием из ниоткуда прямо за спиной мужчины, заслонив его от оставшихся позади кинжальщиков и воин остался практически один на один с лидером этих странных существ. По крайней мере, если его можно было считать лидером. Сейчас он, проклокотав еще какое-то заклинание, не явившее никакого видимого эффекта, хотя остроухая и почуяла, как вокруг него заплясали арканные узлы, как и прочие твари, развернулся к озеру, и побежал в направлении плещущего звука, как и все остальные, не успевшие полечь в драке или получить раны, даже те, среди которых бесновалась гиносфинкса. Выпустив в крылатую еще один, уже довольно вялый, в половину от предыдущего, рой арканных сгустков, впрочем, заставивший ее снова реветь, а девушку шипеть от боли, , они торопливо, пригнувшись, и почти касаясь длинными руками песка, бежали, не соблюдая никакого строя. Конечно, можно было их преследовать и добивать, но был ли в том смысл?
Эладринка практически в упор выпустила болт в спину убегавшего вожака, но стрела, не достигнув цели, изменила траекторию и упала на песок, не причинив ему никакого вреда.
Поле боя оставалось за ними, кажется, но было ли разумно тут оставаться, раз напавшая на них орда спасалась бегством? Несколько из них даже успели подхватить свои торбы, видимо, не собираясь бросать добычу.
Неизвестно было, не прибудет ли им подкрепления...
Выплюнув болт в ладонь, Рингара заметила на древке свою кровь - кажется, прокусила себе щеку, когда магические стрелы жалили сфинксу.
- Командор? - она добрела до крылатой и вцепилась руками ей в гриву. Кошка заворчала, усеивая песок вокруг себя опаленными перьями.